Восточный хантыйский (восточнохантыйский) язык

I. Социолингвистические данные

I.1. Существующие альтернативные названия.

В настоящее время используется также термин кантыкский язык, который относится именно к восточнохантыйскому. Есть также устаревший термин «остяцкий язык, язык остяков», который относится к хантыйскому языку в целом, но с уточнениями может относится и к отдельным хантыйским диалектам: например, устаревшим названием для сургутского диалекта восточнохантыйского языка является «язык сургутских остяков». Тем, кто будет искать работы по хантыйскому языку в библиографиях, следует также иметь в виду, что в отечественном и в зарубежном хантоведении названия языков, образованные от двух этнонимов — остяк и ханты — сменяли друг друга с разной скоростью. В отечественных работах термин «ханты, хантыйский» появляется раньше (этот термин используется, например, уже в книге «Языки и письменность народов Севера» 1937 года или в книге Н. И. Терешкина «Очерки диалектов хантыйского языка» 1961 года). В зарубежных работах термин, образованный от этнонима «остяк», держится дольше: работы В. Штейница, опубликованные в 1975–1989 его учениками в фундаментальном четырехтомнике, объединены ими под названием «Ostjakologische Arbeiten» («Хантоведческие труды»); в 1984 году Л. Хонти издает в Будапеште книгу «Chrestomatia Ostiacica» («Хантыйская хрестоматия»).

I.2. Общая характеристика

I.2.1. Общая численность носителей языка и соответствующей этнической группы

Оценить численность носителей восточнохантыйского языка по данным переписей невозможно. Хотя этнографам и лингвистам давно и хорошо известны фундаментальные различия между тремя этнографическими группами — южными, северными и восточными хантами — и глубокие различия между языками этих трех групп, во всех переписях населения, проводившихся в Российской Империи, СССР и России, ханты всегда учитывались как единый народ: деления на отдельные этнографические группы не проводилось. Соответственно, и наиболее современные из доступных данных, данные переписи 2010 года, учитывают вместе носителей и севернохантыйского, и восточнохантыйского (южнохантыйский язык исчез с лингвистической карты раньше: к этому привели ассимиляционные процессы, обусловленные сначала интенсивными контактами с носителями тюркских языков, а позже — стремительным притоком русскоязычного населения на эти территории). Итак, в 2010-м году хантами себя назвали 30.943 чел., а хантыйский в качестве родного языка указали примерно 11.5 тыс.чел. При этом, отвечая на этот вопрос положительно, люди нередко имели в виду под родным языком не язык, усвоенный от матери и употребляемый в качестве основного языка общения, а традиционный язык этноса. То есть хантыйский язык могли назвать родным и те ханты, которые языком не владеют.

В переписи 2010-го, помимо вопроса о том, какой язык респондент считает родным, добавился вопрос о владении родным языком; положительно на него в 2010-м году ответили приблизительно 9.5. тыс. хантов.

Таблица. Данные переписи 2010-го года

По оценке специалистов проекта «Малые языки России», реализуемого Институтом языкознания РАН, число носителей восточнохантыйского составляет приблизительно 1000 человек. По оценкам специалиста по восточному хантыйскому А. Ю. Фильченко, в начале 2000-х годов число говорящих на тех диалектах восточного хантыйского, с которыми он работал, было таким:

Юганский диалект сургутского наречия ~ 500 говорящих

Ваховский диалект ваховско-васюганского наречия ~ 50 говорящих

Васюганский диалект ваховско-васюганского наречия ~ 20 говорящих

Александровский диалект ваховско-васюганского наречия ~ 20 говорящих

I.2.2. Возрастная структура носителей.

Восточнохантыйский язык разделяется на три крупных наречия: сургутское, ваховско-васюганское и салымское. Ваховско-васюганское и сургутское наречие разделяются на несколько диалектов каждое. При этом салымское наречие восточнохантыйского в настоящее время признано исчезнувшим, число носителей александровского и васюганского говоров ваховско-васюганского наречия в обоих случаях — 10–20 человек. Относительно благополучны ваховский диалект ваховско-васюганского наречия и сургутское наречие. Возрастная структура носителей при этом сильно различается даже в пределах одного диалекта: так, в целом число носителей ваховского диалекта сейчас примерно в пределах 50 человек, и в целом язык сохраняют прежде всего люди старших поколений, однако в наиболее отдаленной деревне Корлики в верховьях Ваха в 2010-х годах язык сохраняли все поколения, в том числе и дети. По крайней мере и на некоторых говорах сургутского наречия еще и сейчас продолжают говорить дети, а среди носителей старших поколений еще можно найти тех, кто говорит на родном языке существенно лучше, чем на русском.

Поддержка с официальной стороны при этом незначительна: с одной стороны, хантыйский – один из немногих языков, для которых сложилась прекрасная традиция издавать учебные материалы (учебники, буквари, методические пособия, школьные словари, хрестоматии) на нескольких диалектах, в том числе – на двух восточных, ваховско-васюганском и сургутском. С другой стороны, систематически эти учебники не используются, учителя родного языка, преподающих хантыйский в школах данных районов, не получают соответствующей подготовки с ориентацией на лингвистические особенности именно этих наречий и диалектов.

I.2.3. Социолингвистическая характеристика.

I.2.3.1. Степень угрозы исчезновения

Восточнохантыйский язык в целом можно охарактеризовать как находящийся в серьезной опасности — впрочем, это, к сожалению, можно сказать практически о любом языке коренных малочисленных народов. Но если обратиться к оценке жизнеспособности отдельных наречий и диалектов, она будет существенно различаться. Из трех наречий — сургутского, ваховско-васюганского и салымского салымское уже полностью исчезло. Это объясняется тем, что бассейн левого притока Оби, Салыма достаточно компактен и расположен в треугольнике, образованном двумя крупными реками, Обью и Иртышем, вдоль которых происходило продвижение русскоязычного населения при освоении Западной Сибири. Эта русификация территорий салымских хантов приобрела необратимые масштабы в течение 20-го века из-за интенсивной индустриализации региона, связанной с разработкой в ХМАО полезных ископаемых. Васюганские и александровские ханты отделены от основного территориального образования обско-угорских народов, Ханты-мансийского автономного округа, административными границами: их традиционные земли (бассейн Васюгана и Обь в районе Александрова) относятся к Томской области. Два этих диалекта также практически исчезли (выше упоминалось, что в начале XXI-века число носителей каждого из диалектов не превышало 20 человек, причем это были люди исключительно пожилые, к тому моменту – не моложе 50-лет). Это также связано с русификацией исконно хантыйских территорий, но, в отличие от ХМАО, русификация этих территорий была связана не столько с индустриализацией сопутствующим ей интенсивным притоком русскоязычного населения, сколько с насильственным переселением в этот край приговоренных к ссылке в 1930-е — 1950-е годы (за эти годы в Нарымский край было сослано полмиллиона человек; до того число жителей края составляло всего 100 тыс. человек). Как уже мог заметить читатель, диалекты восточнохантыйского формировались в бассейнах отдельных притоков Оби. Наиболее благополучными в этой ситуации оказались те диалекты, носители которых смогли уйти от Оби как основной магистрали русификации и сохранить более или менее компактные сообщества в верхнем и среднем течении соответствующих притоков.

Ниже приведена карта, которая показывает современное положение всех обско-угорских языков и наречий (четырех мансийских наречий — северного, восточного и исчезнувших западного и южного, и трех хантыйских наречий — северного, восточного, и исчезнувшего южного). Нас на этой карте будет интересовать прежде всего зона восточнохантыйского. На карте розовой заливкой обозначена зона, в которой господствующим является русский язык. Легко видеть, что розовая заливка распространяется вдоль крупных водных артерий региона — Оби и Иртыша, захватывая низовья всех впадающих в Обь рек и в большей или меньшей степени заходит в бассейны отдельных притоков: можно видеть, что, например, бассейны Салыма и Агана сильно русифицированы, тогда как среднее и верхнее течение Югана и Ваха не так интенсивно осваивались русскими. Карта устроена следующим образом: каждому языку соответствует свой цвет (обозначен в левой легенде к карте). Видно, что территории, на которых говорят на одном из восточно-хантыйских, не образуют непрерывных ареалов (в отличие от розовой заливки, выделяющих зоны распространения русского языка): это совокупность, отдельных зон, каждая из которых как бы образует изолированный островок на карте и выделена на карте собственной границей. Процент говорящих на языке в каждой из зон обозначен интенсивностью штриховки (см. левую легенду к карте). Обратите внимание: речь в этом случае идет именно о владении языком, а не об этнической принадлежности проживающих здесь людей. На этой карте мы видим в среднем и верхнем течении Ваха несколько зон, в которых хантыйский (а именно, ваховский диалект ваховско-васюганского наречия) является преобладающим или, во всяком случае, имеет столь же сильные позиции, как и русский, видим такие же территории в среднем и верхнем течении Большого Югана и Тромъёгана (юганский и тромъёганский диалекты сургутского наречия), в верхнем течении Агана (аганский диалект сургутского наречия) и видим несколько зон с абсолютным преобладанием восточного хантыйского: в верхнем течении Тромъёгана, в верхнем течении Большого Ёгана, а также на Демьянке (традиционно бассейн Демьянки относился к ареалу распространения южнохантыйского языка, но говорят здесь на хантыйском именно переселенцы с Югана, ушедшие сюда в стремлении избежать коллективизации).

Действительно, среди сургутских хантов есть сохраняется высокий уровень владения языком (можно встретить носителей сургутского хантыйского, говорящих на хантыйском лучше, чем на русском). И среди ваховских, и среди сургутских хантов есть семьи, в которых на родном языке говорят дети, то есть язык передается от старших поколений к младшим (жизнеспособность языка обеспечивается прежде всего естественным использованием языка в семье, передачей языка от родителей к детям). Однако сохранение межпоколенческой передачи языка — к сожалению, не единственный фактор, влияющий на его перспективы, не менее важна и общая численность этнической группы. Учитывая, что ваховские ханты в целом довольно малочисленная группа (по оценкам А. Фильченко, в начале XXI века на Вахе жили около 200 ханты, четверть из которых владела родным языком), очевидно, что число таких семей, в которых говорят дети, исчезающе мало. Цифры для сургутского хантыйского более оптимистичны: группа сургутских хантов составляет порядка 700 человек, около 500 из них владеют родным языком. Но, конечно, эти числа не выглядят так же оптимистично при сопоставлении с числом носителей русского языка в данном регионе.

I.2.3.2. Использование в различных сферах

I.2.4. Информация о письменности и ее наличии.

В восточнохантыйском в настоящее время используется два алфавита: сургутский и ваховский. Об истории хантыйской письменности можно прочитать здесь .

Краткий обзор этих различий позволяет заметить, что практически во всех случаях, неформально говоря, в восточнохантыйском всего оказывалось больше, чем в южном или северном хантыйском: и гласных, и падежей, и глагольных времен. В некоторых случаях такое «изобилие» оказывается фактом индивидуального развития восточно-хантыйского. Но часто именно восточный хантыйских сохраняет некоторые более древние (или, как говорят лингвисты, архаичные) особенности, которые утрачены и в южном, и в северном хантыйском. Поэтому ученые, занимающиеся историей хантыйских языков, нередко опираются на материал восточнохантыйского: считается, что во многих случаях именно он больше других хантыйских языков похож на прахантыйский (язык, в результате разделения которого возникли три современных хантыйских языка. Сведения о прахантыйском ученые получают, сопоставляя между собой материал трех хантыйских языков).

Далее, хантыйские языки объединяются вместе с мансийскими языками (из четырех мансийских в настоящее время сохранились два, северный и, в ограниченной степени, восточный. Кстати, на мансийский язык из трех хантыйских также в наибольшей степени похож восточнохантыйский, что также подтверждает его архаичность. Хантыйские и мансийские языки объединяются в группу обско-угорских языков. Ближайший генетически — но не географически! — родственник обско-угорских языков — венгерский язык, вместе они образуют угорскую группу уральской семьи языков. Подробнее об уральской языковой семье можно почитать, например, здесь , по этой ссылке можно посмотреть карту распространения уральских языков.

Уральские языки в основном распространены к Западу от Уральских гор, в Сибири, помимо обско-угорских языков, из уральских языков распространены только самодийские .

Самодийцы являются непосредственными соседями обских угров, однако в современном состоянии их языки очень далеки друг от друга (безусловно, совершенно не взаимопонятны), и исторически период их независимого развития очень продолжителен и исчисляется тысячелетиями. Тем не менее, отдельные обско-угорские и отдельные самодийские языки достаточно интенсивно контактировали друг с другом уже в существенно более поздний период. А именно, ваховский и васюганский диалекты ваховско-васюганского наречия контактировали с отдельными селькупскими диалектами: северным, распространенным сейчас на реках Вах и Турухан и центральными — тымским, распространенным в бассейне р. Тым, и васюганским.

На северной границе ареала, в особенности в бассейне р. Аган, восточные ханты соседствуют с аганскими ненцами. Восточнохантыйский оказал значительное влияние на лесной ненецкий. Это влияние проявляется в лексических заимствованиях из восточнохантыйского в лесной ненецкий, а также в перестройке системы гласных в лесном ненецком по образцу восточнохантыйского, о чем пишет финский специалист по тундровому и лесному ненецкому Тапани Салминен: в лесном ненецком формируется оппозиция по долготе / краткости для всех гласных первого слога, существенно сокращается количество гласных, возможных в непервых (безударных) слогах, а также начинает использоваться изменение корневого гласного при образовании грамматических форм слова (ср. в лесном ненецком глагол ‘сесть’, инфинитив которого выглядит как ӈамчошь, но форма 3-го лица единственного числа ‘он сел’ выгядит как ӈымты). О соответствующих явлениях в восточнохантыйском будет подробнее сказано ниже, в разделах, посвященных лингвистической характеристике этого языка.

II.2. Восточнохантыйский: внутреннее диалектное членение.

Выше уже неоднократно упоминалось, что восточнохантыйский язык неоднороден, но в тексте выше мы старались ограничиться минимально необходимой по ходу изложения информацией. Здесь внутреннее членение восточнохантыйского будет освещено более подробно. Итак, восточнохантыйский язык подразделяется на наречия, в наречиях могут выделяться свои локальные варианты, или диалекты. На Рисунке 1 изображена традиционная территория распространения трех хантыйских языков, восточнохантыйский выделен зеленым цветом. На карту нанесены границы отдельных наречий и диалектов (см. легенду), надписаны названия наречий и диалектов, исчезнувшие диалекты отмечены специальным знаком, см. легенду. На этой карте александровский диалект ваховско-васюганского наречия восточнохантыйского языка обозначен как лумпокольский.

II.3. Краткая история изучения языка

Во второй половине XIX лексику восточнохантыйских (и южнохантыйских) диалектов записывал венгерский ученый К. Папаи. Лексические материалы по материальной культуре восточных ханты, собранные в конце XIX в. венгерским ученым Я. Янко, изданы М. Чепреги, полевые дневники финского исследователя У. Т. Сирелиуса, содержащие хантыйско-немецкий словарь (ваховский и васюганский диалекты), изданы в Финно-угорском обществе в Финляндии, в начале XXI века этот словарь переведен на русский язык Н. В. Лукиной. В конце XIX в. лексику ваховского (и в меньшей степени сургутского) диалекта собирал А.А. Дунин-Горкавич. Во второй половине XIX в. колоссальную работу по изучению восточнохантыйского (фонетика, грамматика, лексика, запись фольклорных текстов) провели финские ученые К. Ф. Карьялайнен и Х. Паасонен. В XX веке сбор текстов на васюганском и ваховском диалектах проводился по руководством В. Штейница. Его учеником был Н. И. Терешкин, первый ученый-ханты, собравший материал по нескольким диалектам восточнохантыйского и подготовивший описание ваховского диалекта и диалектологический словарь восточнохантыйского (обе работы перечислены в библиографии). Материал по ваховскому диалекту в 1950-х годах собирал венгерский лингвист Я. Гуя, работавший в Ленинграде со студентами Института народов Севера. В 1970-х годах восточнохантыйский так же изучал в Ленинграде венгерский хантовед Л. Хонти. Много материалов по сургутскому хантыйскому было собрано исследовательницей из Венгрии М. Чепреги, ее работы указаны в библиографии, собранные ей тексты составляют основу корпуса сургутского хантыйского. В 1960-е годы материалы по васюганскому хантыйскому собирались Л.И. Калининой, сотрудницей кафедры языков народов Сибири Томского педагогического института, которой руководил А. П. Дульзон. Позже изучение васюганского хантыйского продолжилось на этой кафедре под руководством О. А. Осиповой. В настоящее время восточнохантыйский изучается в нескольких научных России: во-первых, продолжаются исследования восточнохантыйского (васюганского, александровского) на кафедре языков народов Сибири ТГПУ, прежде всего под руководством А. Ю. Фильченко. Во-вторых, в последние несколько лет состоялось несколько экспедиций к васюганским, ваховским и александровским ханты сотрудников ТГУ. Сургутский диалект хантыйского изучается в институте филологии СО РАН под руководством Н. Б. Кошкаревой. Научно-практическое изучение восточнохантыйского и подготовка учебных пособий, хрестоматий фольклорных сборников ведется в Обско-угорском институте прикладных исследований и разработок в Ханты-Мансийске.

II.4. Основные лингвистические сведения (фонетика, грамматика, лексика).

II.4.1. Фонетика

В восточнохантыйском (как и в других хантыйских, а также в мансийских) противопоставляются долгие (напряженные) и краткие (ненапряженные, редуцированные) гласные. Краткие гласные обозначаются диакритикой ̆над гласной буквой, например, ӑ). Яркой чертой систем гласных звуков и во всех хантыйских, и в мансийском является разный набор гласных, употребляющихся в первом и непервом слогах. Чертой, специфической для восточнохантыйского, является гармония гласных: все гласные в слове должны быть либо переднего ряда (i, e, ä, ö, ü и т.д.), либо непереднего ряда (i̮, a, o, u). Одно из проявлений гармонии гласных — выбор гласной суффикса в зависимости от гласного в основе, ср., например, формы творительного падежа с показателем -на / -нӓ: маjтыӄ-на ‘мылом’, но лӓjə̈м-нӓ ‘топором’.

Гласные первого слога в ваховском хантыйском (по книге Н. И. Терешкина «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект». Москва—Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1961) и сургутском хантыйском (по книге М. Чепреги «Сургутский диалект хантыйского языка». Ханты-Мансийск: ООО «Печатный мир г. Ханты-Мансийск», 2017). В косых скобках после фонетического символа дается буква соответствующего хантыйского алфавита. Поскольку, как уже говорилось, для восточного хантыйского характерна гармония гласных, то есть гласный в слове могут быть или только переднего, или только непереднего ряда, в таблице гласные разделены на два гармонических класса: гласные переднего ряда выделены зеленым, гласные непереднего — красным (ə в сургутском является звуком, нейтральным с точки зрения гармонии гласных):

Гласные непервого слога в ваховском хантыйском (по книге Н. И. Терешкина «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект». Москва—Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1961) и сургутском хантыйском (по книге М. Чепреги «Сургутский диалект хантыйского языка»

Система согласных звуков восточнохантыйского (как и других хантыйских диалектов) достаточно богата. В ней представлены два ряда согласных, отсутствующих в русском языке. Палатальные согласные (иначе называемые среднеязычными) образуются между средней частью спинки языка и твёрдым нёбом (которое на латыни называется palatum, отчего и происходит название этого ряда согласных). Ретрофлексные согласные (иначе называемые какуминальными) — фонетически очень яркие согласные, при произнесении которых кончик языка поднимается к твёрдому нёбу и немного загибается назад. В таблице ниже приводится система согласных звуков ваховского хантыйского, в косых скобках после фонетического символа черным дается буква соответствующего хантыйского алфавита, красным — буква, используемая в системе записи, предложенной Н. И. Терешкиным в книге «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект» (в том случае, если две системы записи не совпадают). Легко заметить, что если буквы ваховского алфавита для гласных удачно отражают фонетическую систему ваховского хантыйского, система согласных букв плохо соотносится с системой согласных фонем: не отображается ретрофлексный ṇ, а отсутствие специальных символов для палатальных согласных (включенная в алфавит буква /н’/ фактически не используется) вынуждает ввести в алфавит дополнительные символы: мягкий знак и йотированные гласные (например, ю, я), которые, как в русском языке, обозначают палатальный характер предыдущего согласного. Например, слово ‘курица’, которое звучит как t́ut́kŏ̈rə̑k, записывается в современной графике как тютькӫрəк, а слово ‘хлеб’, которое звучит как ńӓń, записывается в современной графике как нянь (такая запись не позволяет, в частности, различить последовательности звуков ńäń и ńań) — ср. с более удачной кириллической записью, использованной Н. И. Терешкиным: т́ут́кӫрəк ‘курица’ и н́ян́ ‘хлеб’. Добавление в систему записи всего трех символов делает письмо фонологическим (каждому звуку соответствует своя буква) и позволяет избавиться от дополнительных символов — мягкого знака и йотированных букв, которые необходимы только для того, чтобы передавать характеристики предшествующего согласного звука. В этой статье я буду пользоваться для ваховского диалекта системой записи Н. И. Терешкина как более удачной.

Система согласных ваховского хантыйского

II.4.2. Морфология

II.4.2.1. Общая характеристика

Восточнохантыйский язык (как и обскоугорские языки, и уральские языки в целом) ученые относят к группе агглютинативных языков. Это означает следующее.

· Морфология этого языка достаточно богата, и много грамматических значений выражается суффиксами (приставок, или префиксов, в восточнохантыйском нет), ср. целое «семейство» глаголов, производных от одного корня: пөл̣та ‘брызгать, прыскать’; пөл̣əӄəта ‘начать брызгать, прыскать’, пөл̣əγтəта ‘брызнуть, прыснуть’, пөл̣əγəтəγəлта ‘опрыскивать (многократно)’, пөл̣алта ‘брызгать, поливать’, пөл̣γəлта ‘рассыпа́ть, трясти, сеять’, пөл̣γəтəта ‘моросить’, пөл̣γəтəӄəта ‘начать моросить’, пөл̣γəтəγəлта ‘моросить (с перерывами)’.

· Одно значение всегда выражается одним и тем же показателем. В русском языке у существительных есть несколько склонений, и, например, творительный падеж в трех склонениях имеет три разных показателя: стен-ой, топор-ом, соль-ю. В восточнохантыйском все существительные всегда присоединяют один и тот же показатель творительного падежа (он имеет два варианта -на и -нӓ, выбор между которыми регулируется гармонией гласных): лув-на ‘веслом’, кӱр-нӓ ‘теслом’.

· в восточнохантыйском каждое грамматическое значение обычно имеет свой собственный показатель. Например, в русском языке в слове глаз-ами окончание одновременно выражает и значение множественного числа, и значение творительного падежа, а в восточнохантыйском в форме сэм-γə̈л-ӓм-нӓ ‘(я) своими глазами (видел)’ три грамматических показателя: показатель двойственного числа -γə̈л (обозначающий, что предметов — в данном случае, глаз — два), показатель принадлежности 1-му лицу -äм ‘мой’ и уже знакомый нам показатель творительного падежа -нӓ, который не меняется в зависимости от того, в единственном или во множественном числе стоит существительное.

· при этом в восточнохантыйском очень развито явление, для агглютинативных языков не слишком характерное: образование некоторых грамматических форм сопровождается изменением корневого гласного. Это отчасти напоминает явление так называемого аблаута, характерного для германских языков, в частности, для английского, где при помощи аблаута образуются различные временные формы неправильных глаголов: например, глагол sing ‘петь’ имеет формы sang и sung. Примеры приводятся из ваховского диалекта восточнохантыйского, но это чередование характерно и для других диалектов. Чередование происходит в именных посессивных формах (ӄат ‘дом’ ~ ӄутəм ‘мой дом’, oγ ‘голова’ ~ уγəм ‘моя голова’, äмп ‘собака’ ~ импəм ‘моя собака’, кӧр ‘печь’ ~ кӱрə̈м ‘моя печь’) и в глагольных формах императива (арта ‘делить’ ~ ырты ‘раздели это!’, лотта ‘купить’ ~ луты ‘купи это!’, воста ‘прыгать’ ~ вəса ‘прыгни!’, лӓктӓ ‘стрелять’ ~ ликӓ ‘выстрели!’, л̣ӧӈтӓ ‘закрыть’ ~ л̣ӱӈки ‘закрой это!’, öγə̈тӓ ‘резать’ ~ ə̈γти ‘разреж это!’, лалəмта ‘воровать’ ~ лылма ‘воруй’) и претерита (лалəмта ‘воровать’ ~ лулмəм ‘я своровал’), а также в словообразовании (алəӈ ‘начало’ ~ улəӈтəта ‘начать’, jaнта ‘шить’ ~ jынтəв ‘игла’).

II.4.2.2. Морфология имени

У существительного в восточном хантыйском есть формы трех чисел: единственного (один предмет), двойственного (два предмета) и множественного (много предметов). Можно упомянуть несколько интересных случаев употребления числовых форм. Во-первых, в восточнохантыйском парные предметы или парные органы или части тела (глаза, рукавицы, сапоги) обозначаются единственным числом в том случае, если называется пара предметов: пас ‘рукавицы, пара рукавиц’. Если же надо назвать один предмет из пары, употребляется слово пэл̣ə̈к ‘половина’: пас пэл̣ə̈к ‘рукавица’ (дословно — ‘рукавиц половина’). Во-вторых, показатель двойственного числа употребляется в особой конструкции: в том случае если два человека (или два других живых существа) заняты какой-то совместной деятельностью, употребляется особая конструкция: каждое из существительных (хотя оно обозначает только одно существо) получает показатель двойственного числа (при этом никаких сочинительных союзов — как это, например, было бы в русском языке — такая конструкция не требует): им-γə̈н ик-кə̈н ‘старуха со стариком’.

Как уже говорилось, система падежей в восточнохантыйском самая богатая из всех хантыйских, в восточнохантыйском представлены следующие падежи:

- основной падеж имеет нулевой показатель. основным падежом оформляется существительное в роли подлежащего, в роли прямого дополнения и в роли определения к другому существительному. Например, в следующем предложении четыре существительных, и все они имеют форму основного падежа: ни ики сəγы пут арымтəтə ‘Женщина котелок деда с глиной взяла’. В этом примере в форме основного падежа употребляется подлежащее (ни ‘женщина’), прямое дополнение (пут ‘котелок’) и два определения, которые стоят перед определяемым словом (ики пут ‘котелок деда’, дословно — ‘деда котелок’ и сəγы пут ‘котелок с глиной’, дословно — ‘глины котелок’).

- два падежа, обозначающих движение в сторону чего-либо: направительный падеж, указывающий на то, что кто-то движется в сторону, в направлении человека, предмета или какого-то места: joγ-па нӫрə̈γтӓγə̈н ‘домой побежал’, ə̈ӈкил сӫj-пӓ мə̈нӓγə̈н ‘на голос матери пошел’ и направительно-целевой падеж, указывающий в основном на то, что в результате движения в направлении предмета или какого-то места был достигается непосредственный контакт с ними: jуγ-а ӄаӈтəс ‘залез на дерево’, ликр-ӓ пə̈нəс ‘положил в нарту’.

- падеж с противоположным значением, обозначающий движение откуда-либо, со стороны чего-либо (вонт-оγ jӫлγə̈н ‘из лесу идут’), а также движение вдоль чего-либо (кирив ваγ-оγ мə̈нвə̈л ‘пароход по Ваху идет’). Этот падеж называется отложительно-продольным. В говорах селькупов, живущих в бассейне рек Васюган, Парабель и Тым, падеж, который в других селькупских говорах (и во всех других самодийских языках) имеет только значение продольного падежа (движение вдоль чего-либо) передает также значение отложительного падежа (движение откуда-либо). Приобретение этим селькупским падежом второго значения можно объяснить влиянием восточнохантыйского, в котором эти два значения выражаются одной падежной формой.

- местный падеж обозначает нахождение, пребывание, расположение в каком-либо месте (ӄылəс-нə амəсвəл ‘в шалаше сидит’). Вместе с тремя названными выше падежами (направительным, направительно-целевым и отложительно-продольным) он образует группу пространственных падежей. Кроме этого, местный падеж употребляется в двух особых конструкциях предложения, где он не передает никакого пространственного значения. Во-первых, местный падеж оформляет подлежащее при глаголе в пассивном залоге: мӓн-нə̈ ə̈ӈким вуγасы ‘я мать свою видел’ (дословно ‘мать моя мною увидена’). Во-вторых, местный падеж может оформлять подлежащее и при глаголе в активном залоге (напомню, что обычно подлежащее при таком глаголе оформляется основным падежом). Выбору такой конструкции в восточнохантыйском посвящена обширная научная литература, и все случаи ее употребления тут обсудить невозможно. А. Ю. Фильченко, специалист по восточнохантыйскому, отмечает, что такая конструкция используется в том случае, если ситуация как бы является логическим продолжением какой-то предшествующей ситуации (ӓн́ипилнə̈ juγ ликə̈р ниγ ваγəлтəсы. ӓлвӓли-нə суртəл ликрӓ пəнсəтə. ‘Его сестрой деревянная нарта на берег притащена. Ну, тут Альвали и положил свою щуку на нарту’), или является частью рутинных действий, обычных для определенной ситуации — например, женщина должна вечером развесить обувь мужа для просушки (итə̈н əпыл jӫγäγə̈н, пəрнин-ə̈ н́ырγəл кӱм ыγтаγəн ‘Вечером отец вернулся домой, русалка его обувь снаружи развесила’). В обоих таких случаях действия субъекта как будто бы не полностью определяются его свободной волей, они скорее продиктованы внешними обстоятельствами. Именно эта особенность лежит в основе нестандартного оформления подлежащего (называющего такой субъект).

- творительно-совместный падеж, как подсказывает его название, выражает два значения: орудия действия (лoγəв-наты ‘сачком’, рыт-на ‘лодкой, на лодке’) или одушевленного существа (чаще всего — человека), вместе с которым совершается действие (мин əт́ым-наты ‘я с моим братом’).

- творительно-объектный падеж назван так в грамматике ваховского диалекта, написанной Н. И. Терешкиным, по аналогии с русскими конструкциями, в которых творительным падежом выражается объект действия: угостить Машу чаем, напоить ребёнка молоком, одарить слугу шубой с барского плеча. Важно обратить внимание на то, что в русском языке все такие примеры однотипны и выражают схожее значение: в результате этого действия кто-то (в наших примерах это Маша, ребенок, слуга получает в свое распоряжение что-то хорошее: чай, молоко, шубу). В восточнохантыйском творительно-объектный падеж употребляется примерно в таком же значении, но допускается гораздо чаще, чем в русском: мӓнт сумəнγ-ə маjлəс ‘мне платок подарил’ (дословно ‘меня платком одарил’), мӓнт н́оγы-тə тус ‘мне мяса принес’ (дословно ‘меня мясом принес’), оγпы-тə мӓнт вэрə̈с ‘мне дверь сделал’ (дословно ‘меня дверью сделал’), но также и оγпыл тəман-ə пəнсəтə ‘на дверь замок навесил’ (дословно ‘дверь замком положил’).

- превратительный падеж употребляется в двух случаях: для обозначения того, чем становится или во что превращается кто-то или что-то: ач̣-əγ jə̈γиγə̈н ‘овцой стал’ и для обозначения наступления каких-либо сезонов или времени суток: тə̈лə̈к-кə̈ jə̈γиγə̈н ‘наступила зима’. - лишительный падеж обозначает отсутствие какого-либо предмета: сэм-лə̈γ ‘без глаз’.

- распределительный падеж обозначает, по сколько каких-либо предметов получил кто-то: ə̈j вəγ-əтəлта ‘по одной копейке’.

- в некоторых диалектах восточнохантыйского (юганском, тромъёганском) есть особая падежная форма, обозначающая, что действием затронут каждый предмет: ӄулə-пты силлӓм ‘я нарезаю каждую рыбу’.

Существительные в восточнохантыйском могут также присоединять суффиксы притяжательности (означающие ‘мой’, ‘твой’, ‘наш’ и т.п.), например: ӄут-əм ‘мой дом’, ӄут-өγ ‘наш дом’, ӄут-əγлам ‘мои два дома’, ӄут-əγлөγ ‘наши два дома’, ӄут-лам ‘мои дома’, ӄут-лөγ ‘наши дома’ — учитывая, что в восточнохантыйском различается девять обладателей (я, ты, он/она, мы-двое, вы-двое, они-двое, мы-многие, вы-многие, они-многие) и три числа обладаемого предмета (один дом, два дома, много домов), всего в восточнохантыйском 27 притяжательных показателей. В приведенных примерах они все комбинировались с формами основного падежа имени, но, конечно, они возможны и в других падежах (падежные показатели занимают позицию после притяжательных): ӓн́ипи-л-ӓ т́ə̈л̣вə̈л ‘сестрице своей говорит’.

II.4.2.3. Морфология глагола

II.4.2.1. Спряжение глагола

Спряжение глагола в восточнохантыйском зависит от того, является ли глагол непереходным (таким, который описывает действие с одним единственным участником: идет, поет, спит) или переходным (таким, который описывает действие, предполагающее двух участников: действующее лицо и объект, на который направлено действие — мужчина ведет коня, женщина читает книгу, девочка одевает сестру). Непереходный глагол может иметь только один набор окончаний. Он всегда согласуется с подлежащим по лицу и числу; иначе говоря, как и в русском языке, глагол имеет разные формы лица и числа: мə̈н-лə̈м ‘я иду’, мə̈н-вə̈н ‘ты идешь’, мə̈н-вə̈л ‘он идет’ и так далее. Всего различается три лица (1-е, 2-е, 3-е) и три лица (единственное — я и т.д., двойственное — мы-двое и т.д. и множественное — мы-многие и т.д.), это означает, что всего различается девять разных грамматических характеристик подлежащего. Переходный глагол может иметь два набора окончаний. Первый — такой же, как у непереходных глаголов: вэр-лə̈м ‘я делаю’, вэр-вə̈н ‘ты делаешь’, вэр-вə̈л ‘он делает’. Этот набор окончаний называется в грамматике субъектным спряжением — потому, что его показатели указывают на лицо и число подлежащего (подлежащее иначе называется субъектом). Второй набор окончаний возможен только у переходных глаголов, он называется в грамматике субъектно-объектным спряжением. Как подсказывает само название этого спряжения, в этом случае в глаголе должны отражаться не только лицо и число подлежащего, но и какие-то характеристики прямого дополнения (которое иначе называется объектом). Действительно, в этом случае глагол имеет разные формы в зависимости от того, какое число имеет объект: единственное (вэр-лим ‘я делаю эту одну вещь’, вэр-лин ‘ты делаешь эту одну вещь’ и т.д.), двойственное (вэр-лə̈γлӓм ‘я делаю эти две вещи’, вэр-лə̈γлӓн ‘ты делаешь эти две вещи’ и т.д.) или множественное (вэр-лə̈лӓм ‘я делаю эти многие вещи’, вэр-лə̈лӓн ‘ты делаешь эти многие вещи’ и т.д.). Нетрудно посчитать, что форм субъектно-объектного спряжения в три раза больше, чем форм субъектного спряжения, а именно, двадцать семь. Зачем переходному глаголу (типа положить, взять, увидеть) нужна возможность спрягаться и по субъектному, и по субъектно-объектному спряжению? Формы субъектно-объектного спряжения употребляются для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет об уже упоминавшемся в тексте объекте.

Можно проиллюстрировать это отачсти уже знакомым читателю текстом:

1. äлвӓли сарт нуӄ вə̈γӓл (субъектное спряжение).

1. ‘Альвали щуку поймал’.

2. ӓн́ипилнə̈ juγ ликə̈р ниγ ваγəлтəсы.

2. ‘Его сестрой деревянная нарта на берег притащена’.

3. ӓлвӓлинə суртəл ликрӓ пəнсəтə (субъектно-объектное спряжение).

3. ‘Альвали свою щуку на нарту положил’.

4. ӓн́ипилнə̈ ликə̈р илə̈ н́өγəтəстə (субъектно-объектное спряжение).

4. ‘Сестра нарту вперёд потянула’.

В первом предложении — переходный глагол, которые оформлен показателем субъектного спряжения: щуку поймал. Этот объект — щука — в тексте сказки упоминается впервые. Поэтому здесь употребляется субъектное спряжение. В третьем предложении мы узнаем, что же произошло дальше с этой самой щукой: Альвали положил щуку в нарту. И поcкольку эта щука уже упоминалась в предшествующем тексте, глагол в третьем предложении имеют форму субъектно-объектного спряжения. Так же и в четвертом предложении: поскольку объектом переходного глагола является уже известный слушателю предмет (нарта, про которую из второго предложения мы уже знаем, что она была привезена сестрой), глагол имеет форму субъектно-объектного спряжения. Иначе говоря, употребление субъектно-объектного спряжения позволяет рассказчику показать слушателю, что речь идет именно о том самом объекте, о котором уже говорилось. В русском языке это значение грамматически выразить не получается (можно только использовать дополнительные лексические средства: ту самую щуку, эту нарту и т.п.). Но если бы мы делали перевод этой хантыйской сказки, например, на английский, различие между субъектным и субъектно-объектным спряжением было бы передано при помощи неопределенных и определенных артиклей. Когда объект упоминается первый раз, и он еще не знаком слушателю, в восточнохантыйском употребляется субъектное спряжение, а в английском — неопределенный артикль при существительном. Когда же надо показать слушателю, что речь идет об уже упоминавшемся, известном объекте, в восточнохантыйском употребляется субъектно-объектное спряжение, а в английском — определенный артикль при существительном:

1. äлвӓли сарт нуӄ вə̈γӓл (субъектное спряжение).

1. ‘Alvali cought a pike’ (неопределенный артикль).

2. ӓн́ипилнə̈ juγ ликə̈р ниγ ваγəлтəсы.

2. ‘А wooden sledge was brought by his sister’ (неопределенный артикль).

3. ӓлвӓлинə суртəл ликрӓ пəнсəты (субъектно-объектное спряжение).

3. ‘Alvali put the pike into the sledge’ (определенный артикль).

4. ӓн́ипилнə̈ ликə̈р илə̈ н́өγəтəстə (субъектно-объектное спряжение).

4. ‘His sister pulled the sledge’ (определенный артикль).

II.4.2.2. Глагольные превербы

В восточнохантыйском перед глаголом могут помещаться специальные показатели, которые называют превербами или глагольными приставками. Называть их приставками не совсем правильно: в восточнохантыйском, как уже говорилось, все грамматические значения передаются суффиксами, и эти показатели тоже не стали частью слова, сохраняя самостоятельность (например, они не изменяются по гармонии). Однако и по происхождению, и по функциям превербы восточнохантыйского очень напоминают именно русские приставки:

а) и хантыйские превербы, и русские приставки по происхождению связаны с элементами, выражающими пространственные значения (все русские глагольные приставки, кроме вы-, имеют соответствия среди русских предлогов: в-бежать в дом, за-бежать за дом, от-бежать от дома, на-лететь на столб, из-ымать из обращения);

б) и хантыйские превербы, и русские приставки уточняют значения глагола, как в пространственном смысле, описывая траекторию движения (прибежать / убежать / выбежать / перебежать / отбежать), так и в непространственном (нарисовать / срисовать / перерисовать / изрисовать);

в) и хантыйские превербы, и русские приставки указывают на завершенность действия (бежать — прибежать, петь — спеть, читать — прочитать, писать — написать). Итак, восточнохантыйские превербы, во-первых, уточняют значение глагола, ср. от глагола вə̈тӓ ‘взять’ — ыл вə̈тӓ ‘снять, убрать’ (дословно ‘вниз взять’), joӄ вə̈тӓ ‘1. внести; 2. забрать обратно’ (дословно ‘домой взять’), ӓрə̈γ вə̈тӓ ‘разобрать на части’ (дословно ‘отдельно взять’), кӱм вə̈тӓ ‘вынуть’ (дословно ‘наружу взять’). Во-вторых, они передают идею завершенности действия, ср. ыл ымəлта ‘сесть’ (дословно ‘вниз сесть’), нуӄ кӱлтӓ ‘встать’ (дословно ‘вверх встать’).

II.4.3. Послелоги и пространственные наречия

Как уже упоминалось выше, в восточнохантыйском есть четыре падежа, выражающих пространственные значения, которыми можно описать, куда направлено действие, в направлении чего направлено действие, откуда, от чего направлено действие, где происходит действие или вдоль чего направлено действие). Это – пространственные значения, которые описывают направление развития действия или его местонахождение относительно некоторого ориентира (идет из дома или в дом или к дому). Но есть пространственные значения второго типа, которые описывают, как в пространстве расположен предмет (или протекает действие) относительно некоторого ориентира. В русском языке эти значения описываются предлогами: на кастрюле, под кастрюлей, в кастрюле, за кастрюлей. В русском языке пространственные значения двух типов в предлогах совмещаются крайне редко. Можно привести в качестве примера двойные предлоги достал из-под стола (вторая часть предлога указывает на пространственное расположение под ориентиром, первая — на направление действия — движение от ориентира) или редкое, скорее диалектное по-над пропастью (вторая часть предлога указывает на пространственное расположение над ориентиром, первая — на направление действия — движение вдоль ориентира). В восточнохантыйском эти два типа пространственных значений выражаются одновременно особыми элементами, которые называются послелогами (они стоят не перед существительным, как русские предлоги, а после него, потому и называются послелогами). Послелоги в хантыйском устроены следующим образом: основа послелога указывает на пространственное расположение относительно ориентира, и послелог может иметь несколько падежных форм, которые указывают направление действия: ӄат ч̣ӫн̣ч̣-ӓ (в форме направительно-целевого падежа) ‘за избу’, ӄат ч̣ӫн̣-н̣ə̈ (в форме местного падежа) ‘за избой’, ӄат ч̣ӫн̣ч̣-ӧγ (в форме отложительно-продольного падежа) ‘из-за избы’.

Пространственные наречия в восточнохантыйском также имеют различные паджные формы в зависимости от того, обозначают ли они место, где происходит действие, место, куда направлено действие или место, откуда направлено действие, например ылəн ‘внизу’, ылəпа ‘вниз’, ылəтоγ ‘снизу (на вопрос откуда?)’.

II.5. Лексика

Лексика восточнохантыйского языка отражает контакты восточных хантов с другими этносами. Например, из тюркских языков заимствовано слово илəк, илəк, илкӓк ‘сито’, из русского — слова пӓспə̈рт, паспəрт ‘паспорт’, пасипа ‘спасибо’ и т. д. (заимствования из русского, конечно, гораздо моложе заимствований из тюркских языков). В случае контактов восточных хантов с селькупами дело обстоит несколько сложнее: нередко можно найти слово, общее для восточного (точнее, ваховского и васюганского) хантыйского и для северного селькупского и тымского диалекта южноселькупского, но это слово не имеет соответствий ни в других диалектах восточнохантыйского или в северном хантыйском, ни в других диалектах селькупского или других самодийских языках (к группе которых относится селькупский). В этом случае слово представлено только в очень узком географическом ареале, и отсутствие его в родственных языках не позволяет установить, из восточного хантыйского в селькупский пришли такие слова, или же наоборот. Примеры таких слов: восточнохантыйский ӓн́и, селькупский ēńa ‘старшая сестра’, восточнохантыйский əγсəл, селькупский āk͔səl ‘гриб’. Контакты между языками могут выражаться не только в заимствовании лексики, но и в развитии у слов полностью идентичного набора значений. Особенно хорошо это видно на примере такой закрытой группы слов с четкими противопоставлениями, как термины родства. Например, в ваховском хантыйском термин ики, который в других хантыйских диалектах обозначает тестя (отца жены), старшего брата отца или матери, старшего брата мужа, начинает обозначать, кроме всех перечисленных родственников, также деда (по отцу либо по матери), свёкра (отца мужа) и старшего брата жены. В результате этот термин обозначает тот же набор старших родственников, который в селькупском обозначается термином ильча (ilća): несомненно, что в ваховском хантыйском дополнительные значения у термина ики развились именно под влиянием селькупского слова.

III. Иллюстративные материалы

III.1. Образцы текстов.

Приводится текст, записанный Н. И. Терешкиным «ə̈j ики пäни кä ниӊкə̈н» ‘Один старик и две женщины’ на ваховском диалекте восточнохантыйского, опубликован в книге Н. И. Терешкина «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект». Москва—Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1961 и Текст 2 (без названия) на сургутском диалекте хантыйского. Текст 2 записан в транскрипции, использовавшейся Н. И. Терешкиным для сургутского диалекта в его полевых тетрадях (хранятся в архиве Института лингвистических исследований РАН в Санкт-Петербурге). Здесь приводится фрагмент текста. Полностью его можно посмотреть в публикации А. Ю. Урманчиева. Текст на сургутском диалекте хантыйского языка из архива Н. И. Терешкина // Сборник «К 100-летию Н. И. Терешкина». Ханты-Мансийск, 2014.

Текст 1

1. ə̈j ики пäни кä ниӊкə̈н 2. ə̈j ики пäни кä ниӊкə̈н т́уқа вəлвəлт. 3. ə̈jлäнə̈ итə̈н амəстылоγ äмп т́ə̈л̣ə̈мäγə̈н. 4. ики ə̈j ниӊä т́уты jə̈γиγə̈н: 5. «лə̈γə̈тə̈jи, қоjы jɵ̈с?» 6. т́у нинə̈ лӧγə̈тə̈jи: jɵ̈сə̈т пä мə̈γ jаγ. 7. лə̈γ т́уты jɵ̈cə̈т, т́и ə̈j ики пäни ниӊкə̈н нэмə̈ӊкə̈ ыл вэлтäти. 8. т́улäнə̈ ики т́уты jə̈γиγə̈н: 9. «қутəн тэлə̈л памылты!» — ос тɵм ниӊä т́уты jə̈γиγə̈н: «пут вə̈рä!». 10. мə̈тлäнə̈ пут вэрвə̈н пäни қутəн тэлə̈л памыллын, т́улäтнə̈ кӱм лӱγтитə̈н. 11. ə̈j ниӊə̈н оγпы лäγə̈лвə̈л, ə̈j ниӊə̈н оӊнаты қат қона нуγ қаӊвəл». 12. т́у пырнə ики jɵ̈мə̈ jаγа т́уты jə̈γиγə̈н: 13. «jоγ лəӊытəγ литинä!» 14. том jаγ jоγ лəӊасəт. 15. ики қат пə̈тə̈нə̈ лал́вəл. 16. лə̈γ литə̈ ымəлмыла ики нɵ̈рə̈γтиγə̈н кӱмпä пäни т́ə̈л̣ə̈γтиγə̈н: 17. «оγпы jоγ нə̈γрäγти, уӊқəн вə̈т́имə̈лти пäни ыл рə̈кə̈ти!» 18. қат вə̈т́ə̈γлиγə̈н. 19. қат тɵ̈γə̈нə̈ лимə̈ пырнə икинə̈ лӧγə̈тə̈jи, т́у қат тɵ̈γə̈нə̈ литӧγ, т́у пä мə̈γ jаγ кɵ̈твäллäл моч̣ə мə̈γ уjа қыл̣əнтəвəқтəт. 20. т́у пырнə икинə пäни ниӊкə̈ннə̈ пä мə̈γ jаγ вэлит вə̈jлäл пäни лə̈γ қутəтəлпа мə̈нт. 21. мə̈тлäнə̈ қат кə̈тлиγə̈н. 22. пä мə̈γ jаγ моқалит кӧмə̈н рɵ̈γвə̈лт пäни т́уты jыγəт: 23. «əпылɵγнə т́и қəнтəγ jаγ ыл вэлсäт!» 24. т́улäнə̈ ики т́ə̈л̣ə̈γтиγə̈н: 25. «том тäрн луӊқ вə̈тə̈ моқəт!» 26. т́у пырнə ики қата jоқ лоӊыγəн. 27. ə̈j сэмлə̈γ пырəс ики jоқəн амəсвəл. 28. қəнтəγ ики вə̈jиγə̈н лäjə̈м пäни том пырəс ики лɵ̈γə̈н лäjə̈мнä уγəлтоқə jоγымты. 29. т́у пырнə қат силä вэрт пäни тɵт вəлəқəтəт. 30. пəққəл jоγ jɵ̈мин лäнə̈, қат кɵ̈ч киситə̈н, қат ə̈jнäм тɵ̈γə̈нə̈ нуγ лиγи. 31. т́улäнə̈ пəққəн қоγ ə̈нтə̈ номəсылаγəн, пɵ̈γ вэрсə̈γə̈н пäни мə̈нсə̈γə̈н [уйтиpraetss3du] т́у jаγ вəлтə мӧγə̈лпä. 32. əт́ысаγəн т́у қата jɵγəн тɵγ jə̈ккə̈н. 33. тɵγы jɵ̈минä, тɵγала вäӊкə̈кə̈тə̈γə̈н. 34. ə̈jлäнə̈ äмп т́ə̈л̣ə̈миγə̈н. 35. лин қоллəнтылəγəн: лə̈γтил импə̈тл сɵ̈j. 36. лин ос вäӊкə̈кə̈тə̈γə̈н, ос äмп т́ə̈л̣ə̈миγə̈н. 37. линнə̈ қолəнлы: ə̈ссə̈ лə̈γ импə̈тл сɵ̈j. 38. т́улäнə̈ ики қатнə т́утə jə̈γиγə̈н т́ə̈л̣ə̈миγə̈н: 39. «чə̈кə̈ äл jɵ̈витə̈γ, мä ə̈j қу тəjалəм, лɵ̈γə̈н мäнт қурнəγтəвəл». 40. ики тыγтəм лäнə̈ қыjыγəн нуқ лул́γəн л̣ысəγмын.

1. Один старик и две женщины 2. Один старик и две женщины живут. 3. Однажды вечером, когда они сидели, собака залаяла. 4. Старик одной женщине говорит: 5. «Посмотри: кто пришел?» 6. Женщина посмотрела: пришли чужеземцы. 7. Они затем пришли, чтобы этого старика и двух женщин убить. 8. Тогда старик так говорит: 9. «Наполни избу сеном!» — а другой женщине так говорит: «Приготовь поесть досл.: котел сделай.! 10. Когда приготовите поесть и избу наполните сеном, тогда выйдите на улицу. 11. Одна из женщин дверь будет сторожить, другая женщина со свечой на чердак залезет». 12. После этого старик пришедшим людям так говорит: 13. «Войдите в избу поесть!» 14. Эти люди в избу вошли. 15. Старик посреди пола стоит. 16. Когда они сели есть, старик побежал на улицу и закричал: 17. «Дверь припри, зажги свечу и на пол бросай!» 18. Дом загорелся. 19. Когда дом сгорел, старик рассмотрел, что пока дом горел, эти люди до пояса в землю углубились. 20. После этого старик и две женщины взяли оленей этих людей и в их юрты поехали. 21. Вот показались юрты. 22. Детишки на улице прыгают и так говорят: 23. «Наши отцы этих ханты перебили!» 24. Тогда старик закричал: 25. «Вот дети, с которых можно взыскать бранную месть!» 26. После этого старик в избу вошел. 27. Один слепой старик в избе сидит. 28. Старик ханты взял топор и того старый старик ? старого старика. по голове ударил. 29. После этого они ханты. в стороне соорудили юрты и стали там жить. 30. Когда парни ханты. вернулись домой, искали, искали свой дом — дом весь сгорел. 31. Тогда парни, долго не думая, стрел наделали и пошли туда, где жили те люди. 32. Братья в эти юрты ночью пришли. 33. Дойдя туда, стали ползти. 34. Вдруг досл.: однажды. собака залаяла. 35. Они прислушиваются: лает их собака. 36. Они снова поползли, собака снова залаяла. 37. Они слышат: лает их собака. 38. Тот старик в избе так говорит: 39. «Очень-то смело не подходите, у меня есть товарищ, он меня сторожит». 40. Когда старик [это] проговорил, парни поднялись, смеясь.

Текст 2

(1) Кат йэйисаҳəн вӑ ̊л̆л̆əҳəн. (2) Су̇̆хəс қа ̊р кəнʿч̆а мəнҳəн. (3) Норəмнə əй лота қол̆мəҳ тəккəн. (4) Та ̊сəм л̆'ал̆'əн вӑ ̊йəмтəмин пəтн вӓл̆ийҳəн. (5) Ма ̊нт́ мəн мӑ ̊нəл қа ̊та. (6) Ма ̊нəл̆ əй пӑ ̊ҳ тӑ ̊йал̆. (7) Аӊкисаҳəн атил̆нам вӑ ̊л̆л̆əҳəн. (8) Т́у вӑ ̊ллəн, қо̆л̆л̆əннə, пӑ ̊ҳəл̆ ил̆и қо̆тта қоҳəтл̆əт, ай лук сӓсəҳ вӓрл̆. (9)То̆хəн т́ə вӑ ̊л̆л̆əҳəн. (10) Қо̆х ̊əпты вӑ ̊л̆ҳəн, ванəпти вӑ ̊л̆ҳəн тэм мəта қӑтл̆нə пӑ ̊хəли ил̆н қо̆тта йӑӊқтал̆н, су̇̆хəсəн əй тӑҳын о̆ҳəр мəҳ о̆ҳтын кат кӓх по̆талыҳəн о̆йахтəх: йəмат əнəл̆ҳəн. (11) О̆нтəл̆əн но̆мəксəл̆: «тэм кӓв по̆талыҳəн қо̆л́ питəм по̆талиҳəн?» (12) Йəйлəл (? л̆əйлəл), вəсəӊқəн, арйал̆əл̆тəх, но̆мəксəл̆, л̆у̇̆в тəм əнтə қантəҳ қо оҳ˳ л̆о̆ҳ˳ по̆талэққəн, – йəмат əнəл̆ҳəн. (13) Ай л̆айəм вӓйəл̆ал̆ қо̆хытл̆əн пӑ ̊нл̆əҳəл̆, – л̆айəм вӓй қо̆хытҳэн, чəмнам – ай л̆айəм вӓй қо̆хытҳəн. (14) О̆нтəл̆нə но̆мəксəл: «т́ə мəта қӑнтəҳ йа ̊ққəн, о̆с мувл̆иҳəн... са-сар, йӑқə мəнл̆əм, аӊкэма т́э писӊəм йастəл̆əм». (15) Йӑқə йо̆ҳ˳əт, аӊкил̆ йастəл̆, – Пӑ ̊хəли, қо̆ққə қо̆тат ну̇̆ӊ йӑӊқəн? Қов мӓр йаӊқылəн... (16) Пӑ ̊ҳəли йастəл, – Ма қо̆ққə əнтə йӑӊқəм, т́этти ил̆н мəх о̆ҳтын кат кӓв по̆талыҳəн уйəм, йəмат əнəл̆ҳəн, ай л̆айəм вӓйəмат қо̆хыт урн пӑ ̊нл̆эм, л̆айəм вӓй қо̆хытҳəн, ч̆əмнам л̆айəм вӓйат пӑ ̊нл̆əҳəл̆ам, л̆айəм вӓй қо̆хытҳəн ма л̆эйл̆əл̆əм, қӑнтəҳ қо о̆ққəн. (17) Аӊкил йастəл̆, – Ну̇̆ӊ му̇̆х ̊л̆и кəнʿмин йаӊʿл̆əн... т́ит əй ну̇̆ӊ ат́ə, əй ну̇̆ӊ икэ. л̆ин о̆ҳл̆əн, та ̊сəм л̆'ал̆'əн т́əт вӓл̆ийҳəн. (18) Пӑ ̊ҳəл̆ йӑстəл̆, – Ну̇̆ӊ, аӊки, ма ат́и тӑ ̊йəм қунты, о̆с мӑ ̊ққы му̇̆хат əнти йастəн? (19) Аӊкил̆ йастəл̆, – Ма т́утат əнтə йастəл̆əм, ну̇̆ӊ вəл̆ə т́ə йасəӊ қо̆л̆л̆əн қунты, мант т́ə қəйл̆əн. (20) Пӑ ̊ҳəл̆ йастəл̆, – Ма, то̆ха, ат́əм, икəм о̆ҳ˳ вӑл̆ə кəнʿч̆а т́ə мəнл̆əм. (21) Аӊкил̆ йастəл̆, – Пӑ ̊ҳəл̆и, ку̇̆рат қо̆л̆ø йо̆ҳ˳əтта мəнл̆əн! (22) Пӑ ̊ҳəл̆ йастəл̆, – Л̆у̇̆ҳ ма ат́əм му̇̆х ва̇̆ли əнтə тӑ ̊й? (23) Аӊкил̆ йастəл̆, – ат́ə ва̇̆л̆и ар тӑймəн мин, қо̆тта во̆нтəн вӑл̆л̆əт. (24) Пӑ ̊ҳəл йастəл̆, – Ма ва̇̆л̆и кəнʿч̆а йаӊʿл̆əм. (25) Ва̇̆л̆и кəнча т́ə мəн. (26) əйл̆ати вəл̆и қӑйəма т́ə йо̆ҳ˳əт. (27) Тэми, л̆эйэл̆əл̆, сот арит вэл̆и ӑ ̊л̆л̆əт. (28) Йӑ ̊қəнам китл̆ал̆, йӑ ̊қə йо̆ҳ˳əт, аӊкил̆ кэм ӓт. (29) Пӑ ̊ҳəл йастəл̆, – О̆с ӑвəл қо̆л̆' вəл̆əм? (30) Аӊкил̆ йастəл̆, – қа ̊т му̇̆л̆нам мəна, т́эт қо̆хэн əнтəм, ӑхəл̆ нӑрəм сӓ̆мэнат л̆эйл̆а. Ат́э нуӊати вӓрəм ӑхəл̆ о̆йахл̆əлэ қунты, т́ут вəйа. (31) Пӑ ̊ҳəл̆ мəн қа ̊т му̇̆л̆нам. (32) Тэми чо̆й, қо̆хəн əнтəм ӑхəл̆ нӑрəм. (33) Тэми наӊк йуҳ ку̇̆рап, кос ку̇̆рап ӑхэл̆, йəл̆əп ӑхəл. (34) О̆нтəл̆нə но̆мəксəл̆: «то̆ва, ат́əм мантэм вӓрəм ӑвл̆əл̆ то̆ва т́этти». (35) Вəйтəх йӑқə тил̆тəҳ. (36) Йақə йо̆ҳ ̊əм, акил̆н вэл̆и нурл̆ал̆ л̆у̇х ̊ати пӑнат, ӑхəл̆а йўрл̆ал̆. (37) Ныр пул̆, ма ̊лəпеə л̆омəт, кэм пит, қол̆əм ка̇̆л̆əӊ китл̆. (38) Кал̆əӊл̆ал̆ ӑхəл̆а пул̆. (39) Аӊкил̆əн йəҳəл̆ тӑ ̊йəм ат́ил̆ тӑ ̊йəм ва ̊тəм л̆оптəп йа ̊х ̊əл̆ л̆у̇̆хати тухы. (40) Аӊкил̆ йастəл̆, – ат́ə тӑ ̊йəм йӑ ̊хлəт, на ̊л̆əт т́эттит. (1) Живут двое братьев. (2) Пошли на охоту на осенних оленей. (3) Заночевали на болоте. (4) Когда они уснули, тазовские воины их убили. (5) Сказка пошла о потомках младшего брата. (6) У младшего брата есть сын. (7) Мать и сын одни живут. (8) Так живя, поживая, сын где-то бегает, устанавливает маленькие слопцы на глухарей. (9) Так вот и живут. (10) Долго жили, коротко жили, в один какой-то день мальчик, где-то бродя, в одном месте, на высоком бугре нашел осенью две каменные глыбины: они изрядно большие. (11) Про себя думает: «Эти каменные глыбины – откуда же свалившиеся глыбины?» (12) Смотрит, они с отверстиями, присматривается, думает, не черепа ли это человеческих голов, – сильно большие. (13) Приложит черен своего маленького топора вдоль этих глыб, – длина их с это топорище, приложит поперек, – они тоже с это топорище. (14) Про себя думает: «Это не иначе как люди, что же еще другое... Постой-ка, пойду домой, расскажу это матери». (15) Домой пришел, мать говорит, – Сынок, куда-то далеко ты ходил? Долго ты ходил. (16) Мальчик говорит, – Я далеко не ходил, тут поодаль на бугорке видел две каменных глыбины, они довольно большие, приложу черен своего маленького топора вдль, они с этот черенок, приложу черен маленького топора им поперек – они с черен этого топора. Я думаю, это человеческие головы. (17) Мать говорит, – ты что ходишь, ищешь?.. Это один твой отец, другой – твой дядя. Это их головы, их убили тут тазовские воины. (18) Сын ей говорит, – Ты, мама, если был у меня отец, почему же не сказала об этом раньше? (19) Мать говорит, – Я потому не говорила, что ведь если узнаешь об этом, меня покинешь. (20) Сын ей говорит, – Ну, я поеду мстить за голову отца и дяди. (21) Мать говорит, – Сынок, куда пешком дойдешь! (22) Сын ей говорит, – Разве у моего отца не было оленей? (23) Мать говорит, – У нас много с отцом было оленей, они где-то в лесу обитают. (24) Сын говорит, – Я схожу поискать оленей. (25) Пошел искать оленей. (26) И вот наконец приходит к оленьему стойбищу. (27) Вот смотрит, около ста оленей лежат. (28) Он их домой погнал, домой приходит, мать его выходит на улицу. (29) Сын ей говорит, – А где мне взять нарту? (30) Мать говорит, – Иди за избу, тут недалеко отыщи глазами навес для нарт. Если найдешь нарту, которую отец твой сделал для тебя, то ее и возьми. (31) Сын пошел за избу. (32) И в самом деле, совсем недалеко навес для нарт. (33) Вот и нарта с лиственничными копыльями, нарта в двадцать копыльев, новая нарта. (34) Про себя думает: «Это и есть, видимо, та нарта, которую сделал для меня мой отец». (35) Взял он ее, утащил домой. (36) Домой приходит, мать подала ему ремни для оленьей упряжи, он их привязал к нарте. (37) Обул обутки, надел малицу, на улицу вышел, поймал трех кастрированных оленей. (38) Кастрированных оленей в нарту впряг. (39) Мать принесла ему посеревший от времени лук, которым пользовался его отец. (40) Мать говорит, – Вот лук и стрелы, которыми пользовался твой отец.

III.2. Аудиозаписи речи.

Приводится аудиозапись текста «Три брата» на сургутском диалекте восточнохантыйского. Текст записан М. Чепреги от Семёна Тимофеевича Кечимова, опубликован в хрестоматии Csepregi, Márta. (1998). Szurguti osztják chrestomathia. Studia uralo-altaica supplementum 6. Szeged: József Attila Tudományegyetem. 70-72. Текст размещен в корпусе обско-угорских языков, созданного в Университете имени Людвига-Максимилиана (Мюнхен, Германия), Аудиозапись текста можно послушать по ссылке , транскрипцию текста можно посмотреть по ссылке , перевод — по ссылке .

III.3. Видеозаписи речи

Сказка «Огонь» на сургутском хантыйском:

Сказка «Водяной» на сургутском хантыйском: 

Сказка «Как щука сделала себе череп» на сургутском хантыйском:

Сказка «Плохой зверь, или Почему ханты стали строить лабазы» на сургутском хантыйском:

III.4. Фото носителей языка.

Видео носителей в традиционном поселке: здесь можно увидеть семью ваховских ханты Сигильетовых и пос. Корлики, один из поселков верховьях Ваха, где традиционно проживают ханты

III.5. Краткая библиография (учебные материалы, грамматики, словари).

Грамматики

Н. И. Терешкин. «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект». Москва—Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1961.

М. Чепреги. «Сургутский диалект хантыйского языка». Ханты-Мансийск: ООО «Печатный мир г. Ханты-Мансийск», 2017, электронная версия доступна на сайте Обско-угорского института прикладных исследований и разработок: ссылка .

Yu. Filchenko. Aspects of the Grammar of Eastern Khanty. Tomsk: TSPU Press, 2007 / 2010

Словари

Н. И. Терешкин. Словарь восточнохантыйских диалектов. Ленинград, 1981 (диалектологический словарь, слова даны в научной транскрипции).

Н. И. Терешкин, В. И. Сподина. Словарь хантыйско-русский и русско-хантыйский. Ваховский диалект. Нижневартовск, 1997 (словарь состоит из двух частей: хантыйско-русского словаря, составленного более 40 лет назад Н. И. Терешкиным, и русско-хантыйского словаря, составленного на его основе.).

А. Н. Волкова, Н. И. Соловар. Краткий русско-хантыйский словарь. Сургутский диалект на сайте Обско-угорского института прикладных исследований и разработок: https://ouipiir.ru/sites/default/files/docs/989-1826.pdf.

Учебные материалы

Некоторые учебные материалы по ваховскому и сургутскому хантыйскому можно найти на сайте Обско-угорского института прикладных исследований и разработок в разделе «Учебно-методические материалы»: ссылка

III.6. Карты распространения языка:

IV.1. Ресурсы по ревитализации

Группа в социальной сети «ВКонтакте», созданная энтузиастами для интересующихся восточнохантыйским

В 2019 г. презентована специальная «программа» для телефонов, позволяющая носителям хантыйского и мансийского языков писать сообщения в мессенджерах на родном диалекте (алгоритм написания символов Юникода в расширенном использовании с помощью дополнительной возможности предустановочной клавиатуры на мобильных устройствах, разработанная Виталием Сигильетовым, инструкция по установке и использованию клавиатуры предсталена в группе в социальной сети «ВКонтакте»

Анонс мультипликационного словаря часто употребляемых слов хантыйского языка (ваховский диалект) (на данный момент проект не получил финансовой поддержки).

Cборники фольклорных текстов

Cборник фольклорных текстов на сургутском хантыйском, подготовленный М. Чепреги, представлен на сайте Обско-Угорского Института Прикладных Исследований и Разработок в Ханты-Мансийске: ссылка

Тексты на восточнохантыйском (с лингвистическими комментариями) публикуются в сборниках «Сборник аннотированных фольклорных и бытовых текстов обско-енисейского языкового ареала», издаваемых кафедрой языков народов Сибири Томского государственного педагогического университета, сборники в электронном виде доступны по ссылке .

Тексты на ваховском хантыйском опубликованы в книге Н. И. Терешкина «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть 1. Ваховский диалект». Москва—Ленинкрад: Изд-во Академии наук СССР, 1961.

IV.6. Лингвистические корпуса

Восточнохантыйские тексты представлены как часть большого корпуса обско-угорских языков, созданного в Университете имени Людвига-Максимилиана (Мюнхен, Германия) под руководством Елены Скрибник. В этом корпусе по следующей ссылке можно посмотреть сургутские тексты: , по следующей ссылке — юганские тексты, записанные Х. Паасоненом в 1901-м году: , по следующей ссылке — юганские тексты, записанные в начале XXI-го века.

Образцы текстов на васюганском диалекте восточнохантыйского можно посмотреть в корпусе «Языки Обско-Енисейского ареала» по ссылке . Корпус васюганского и александровского хантыйского создан в рамках проекта ELDP: ссылка .

IV.7. Медиа

Газета на хантыйском (публикуются материалы как на севернохантыйском, так и на восточнохантыйском): https://khanty-yasang.ru/khanty-yasang

IV.8. Кино

Фильм Сургутской студии неигрового кино на восточнохантыйском (юганском) «Тонья. В поисках легенды» .

О фильме можно прочитать здесь .

Фильм снимался в междуречье Большого и Малого Югана.