Институт этнологии и антропологии РАН

Функ Дмитрий Анатольевич

Телеуты. Социальная ситуация и проблемы

Кузбасс — особый регион в отношении социально-профессиональной структуры населения, которая в основном предопределена спецификой ресурсно-ориентированной индустриальной экономики региона. В отраслевой структуре занятости абсолютно преобладает промышленность (31,3% занятых). В основе своей эта часть трудоустроенных кузбассовцев охватывает работников по найму в отраслях добывающей (угольной, горнорудной), химической, металлургической промышленности и тяжелого машиностроения — иначе говоря, базового сектора региональной экономики, который исторически развивался по пути ресурсного экстрактивизма, сфокусированного на решении задач национальной повестки и, в частности, в той её части, которая связана с обеспечением экономики страны необходимыми ресурсами для развития энергетики, металлургии, легкой промышленности и сельского хозяйства.

Ориентированность ресурсного сектора экономики Кузбасса на решение «больших» государственных задач, всегда, начиная с периода первичной индустриализации второй половины XVIII–XIX вв. и особенно на этапе социалистического строительства (в 1930-е, военные и послевоенные годы), представляла собой не просто ключевую, но и, по существу, единственную целевую установку. Остальные вопросы региональной повестки — такие как социальное развитие — ставились и решались скорее по необходимости и в любом случае не приоритезировались.

Отдельные же проблемы (или даже целые проблемные области), к которым относится и вся проблематика, связанная с поддержкой отдельных социально-уязвимых групп населения и, в частности, локальных групп коренных народов, даже не ставились и не рассматривались. Это важно для понимания генезиса в исторической ретроспективе всего комплекса нерешаемых проблем, которые привели к современному положению регионального сообщества коренных малочисленных народов (КМН) Кузбасса в целом и локальных групп телеутов — в частности. Строго говоря, лишь с начала 1990-х гг., с появлением самой данной правовой категории (коренных малочисленных народов Севера, Сибири и дальнего Востока РФ) впервые на уровне региональной политики (впрочем и на национальном уровне) началась проблематизация уязвимого положения данной категории граждан, а следом и первые опыты в направлении законодательного закрепления их особых прав. Оставляя за рамками данного краткого введения вопрос об эффективности правоприменения принятых тогда правовых норм и вытекающих из них мер реальной поддержки КМН, которые объективно, не достигают своих реальных целей, необходимо, однако, подчеркнуть, что в Кузбассе именно телеуты в полной мере могут служить иллюстрацией своего рода коллективной жертвы ресурсного экстрактивизма, поскольку в результате разработки угольных месторождений в местах их традиционного проживания (Беловский муниципальный район и Новокузнецкий городской округ Кемеровской области-Кузбасса) в настоящее время практически отсутствуют возможности для практики основы традиционных форм этнокультуры, характерной для телеутов модели хозяйствования, предполагавшей сочетание в едином хозяйственном комплексе коневодства и пастбищного скотоводства. Более того, воздействие со стороны производственных площадок угольных разрезов на территории традиционного проживания телеутов настолько существенно, что в отдельных населенных пунктах на критическом уровне находятся показатели соответствия санитарным нормам в связи с загрязненностью воды, атмосферы, почв. Реальных возможностей решения экологической проблемы в отношении телеутов Кузбасса, по существу, нет. Отсутствие решения на протяжении жизни уже не одного поколения телеутов предопределило не просто кризис воспроизводства характерного образа жизни и традиционных форм этнокультуры, а попросту наблюдаемое в настоящее время их руинированное состояние. В демографическом отношении локальные группы телеутов также сокращаются в численности под воздействием как отрицательного сальдо естественного прироста, так и (в большей степени) в связи с оттоком населения за переделы мест традиционного проживания. Все данные факты не просто статистически фиксируются от одной переписи населения к другой, но и были уже отмечены в ходе проведенных у телеутов специализированных исследований.

Необходимо отметить, что региональное сообщество коренных малочисленных народов — шорцев и телеутов — не единственная категория граждан, подверженных негативному воздействию со стороны горнодобывающих производств. По сути, к числу аналогичных «жертв» может быть причислена значительная часть населения Кузбасса, проживающего в близи от открытых горных разработок / или объектов инфраструктуры угледобычи / переработки / транспортировки угля и сопутствующих продуктов. В ряде случаев эпизоды разрушительного экологического импакта угольной промышленности провоцируют общественные протесты и публичные манифестации граждан. Иллюстративными в этом отношении кейсами могут служить резонансное видеообращение жителей г. Киселевска к премьер-министру Канады в 2019 г. или протест жителей города-спутника г. Кемерова «Лесная поляна» в 2021 г. против начала разработки близлежащего месторождения каменного угля ООО «Шахта Лапичевская» .

Среди социальных проблем Кузбасса проблема качества среды обитания, снижающегося, а нередко и уже достигшего критического уровня - безусловно, ключевая. Она в большинстве случаев предопределяет социальную напряженность, риски роста заболеваемости и отток населения из региона.

Однако, есть другие проблемы в социальной повестке Кузбасса. К ним, в частности, относится ограниченность выбора карьерных перспектив для молодежи в связи с монопрофильностью региональной экономики в целом и отдельных городских поселений – в частности. Кемеровская область-Кузбасс лидирует в Российской Федерации по количеству монопрофильных муниципальных образований, иначе говоря, моногородов, которых в регионе 18 (!). Большинство из них являются кейсами индустриальных поселений, как правило, выросших из рабочих поселков, в своё время созданных именно для (временного) размещения рабочей силы создаваемых объектов горнопромышленной, металлургической, химической и проч. промышленности. Такого рода населенные пункты к настоящему времени выросли в довольно крупные городские поселения (посёлки городского типа). В период распада СССР и форсированной рыночной модернизации экономики они оказались в состоянии длительного и глубокого социально-экономического кризиса, многие признаки которого актуальны и сегодня. Среди них — сохраняющая экономическая моноотраслевая зависимость при слабом уровне развития отраслей несырьевой экономики. Для молодежи это означает ограниченность выбора профессионального трека, в связи с чем её (наиболее мотивированная) часть выбирает смену постоянного места жительства. В масштабах регионального социума это является и вполне осознается ключевой угрозой в контексте усилий Кузбасса по обеспечению его перехода на траекторию устойчивого развития. Вполне благоприятная ситуация на рынке труда, фиксируемая невысокими в целом и постепенно снижающимися показателями безработицы (от 6,8% от контингента трудоспособного населения в кризисном 2020 г. до прогнозных 5,7% в 2022 г.), нисколько не снижает остроты проблемы оттока населения из региона: Кузбасс теряет именно ту часть молодого населения, которая не видит перспектив самореализации в условиях индустриальной в целом модели экономического развития.

Положение коренных малочисленных народов и, в частности, локальных групп телеутов в очерченном выше контуре характерных для Кемеровской области-Кузбасса социальных проблем в основном характеризуется стигмой коллективной жертвы ресурсного экстрактивизма, которая выражается в негативном воздействии со стороны добывающих индустрий на локальные группы КМН, в связи с чем последние не просто испытывают ограничения в практике традиционных форм природопользования и / или этнокультуры, а по сути теряют места своего традиционного проживания, в пределах которого нормальное существование становится невозможным. Наиболее важных следствий из данной ситуации, по сути, два:

- руинированный характер этнокультур КМН с практически полной утратой целых пластов традиционных знаний и практик;

- ускоряющаяся урбанизация на фоне завершающегося в основном демографического и социокультурного перехода.

В условиях не только сохраняющегося, но и усиливающегося со временем социального импакта экстрактивизма на все сообщество населения Кузбасса и, в особенности, на группы коренных малочисленных народов, действенные меры коррекции разрушительных его последствий не очевидны. Официальные установки курса этнонациональной политики на уровне регионов ресурсного типа на реализацию «декоративных» мер по поддержанию (возрождению) языков КМН, их духовной культуры и фольклора, к сожалению, не затрагивают глубинной сути проблемы.