Шорцы. Образ жизни и система жизнеобеспечения

Основной социально-экономической единицей горно-таежных групп кузнецких татар вплоть до начала XIX века были роды, в то время как у лесостепных северных групп уже к приходу русских в XVII веке эту роль выполняли большие семьи, называвшиеся в русских источниках улусами – Бокчетаев, Тогуяков, Барсояков и др. Одной из основных характеристик рода была экзогамность (запрет на браки внутри одного рода), хотя к началу ХХ в. этот запрет повсеместно стал нарушаться.

Каждый род на основе обычного права имел промысловые территории, находящиеся на значительном расстоянии от селения. Все охотничьи угодья, где проводился также сбор кедрового ореха, к началу ХХ века уже были поделены между отдельными большими семьями, и родовой принцип землепользования уступил место территориально-общинному. Вблизи улусов на косогорах были разбросаны небольшие возделанные участки земли, часто меняющие свое местоположение по мере истощения малоплодородной земли.

Хозяйственные постройки улуса Кумыс и пашни на склоне. Г.И. Иванов, 1913 г.

Южные горно-таежные «кочевые» предки шорцев вели комплексное хозяйство, где преобладала охота на пушного зверя, сочетаемая со слабо развитым скотоводством, ручным земледелием, рыболовством, пчеловодством, сбором кедрового ореха и дикорастущих растений. Главными занятиями «оседлых» северных групп (в низовьях рек Кондомы и Мрас) были относительно развитое полукочевое (позднее – стойловое) скотоводство, сочетаемое с охотой, ручным земледелием, металлургией и кузнечеством, собирательством, пчеловодством и рыболовством.
Неравномерное в разных районах Шории развитие товарно-денежных отношений, определявшееся во многом спецификой хозяйства, интенсивностью межэнических/культурных контактов и близостью/удаленностью по отношению к городу Кузнецку, привело к более быстрому сложению купеческой прослойки в северных районах и сложению очевидно неравных отношений в актах купли-продажи или обмена между северными и южными группами шорцев. Это неравенство было настолько значимым, что вплоть до конца ХХ века в обыденной речи старшего поколения таежных шорцев сохранялось общее обозначение своих северных «сородичей» термином садыгчы (торговцы, торгаши).

Стержень традиционной хозяйственной специализации шорцев всегда был направлен на ведение промыслов – охоты, собирательства, сочетаемых с ручным земледелием, придомным животноводством, пчеловодством и рыболовством. Получение прибавочного продукта было эпизодическим явлением, ограничивающим возможности товарного производства. Экономические связи с сопредельными районами Хакасии и Алтая до вхождения территории Горной Шории в состав Российского государства ограничивались эпизодическими выплатами дани феодальной верхушке изделиями из железа. При этом не произошло выделения ремесленной прослойки, а сама практика выплавки железа прекратилась после развития горнозаводской промышленности на Алтае в XVIII в., обеспечившей потребности всего внутреннего рынка Западной Сибири продукцией более высокого качества. Само присоединение к Российскому государству в XVII в. для предков шорцев означало лишь смену одной правящей иноэтничной верхушки другой при сохранении содержания даннических отношений. При этом не заключалось никаких договорных актов, определявших правовой статус населения, гарантировавших сохранение традиционной хозяйственной специализации на родовых угодьях.
Экономические связи таежных районов с сопредельными земледельческими, вплоть до сер. XX в., оставались ограниченными и заключались в реализации продуктов промыслов, закупки продовольствия и охотничьих припасов, товаров повседневного спроса, которые только дополняли традиционную замкнутую хозяйственную систему, способную полностью обеспечить семью.

На рубеже XX в. наступила относительная устойчивость системы традиционного жизнеобеспечения, ростовщический кредит под продукцию промыслов стимулировал развитие охоты, сбора кедрового ореха, пчеловодства с бортничеством уже как товарных направлений хозяйства. Самые крупные пасеки до 1000 ульев располагались на р. Кондоме и в верховьях Мрассу, где проживало также русское население. Это привело к снижению роли придомного животноводства и особенно мотыжного земледелия, которое стало сменяться огородничеством. У лесостепных групп шорцев, живущих в непосредственном соседстве с русскими, напротив, начался процесс перехода к пашенному земледелию русско-сибирского типа. Основной земледельческой культурой был ячмень, кроме того, выращивали рожь, пшеницу, коноплю, в огородах — картофель, капусту, огурцы. Уровень социально-экономических отношений определил ограниченность земледелия. К началу XX в. 33,7% шорских хозяйств вообще не имело посевов, 20% – крупного рогатого скота, 10% – лошадей. Недостаток пищи восполнялся заготовкой съедобных растений – корней кандыка, сараны, колбы, лука, чеснока и ягод. Рыболовство имело сезонный характер, улов использовался исключительно для внутреннего потребления.

После исчезновения традиционной металлургии и кузнечества продолжали сохраняться только домашние ремесла. Женщины занимались ткачеством. Только в одном улусе Усть-Мрассу женщины сохранили древнейшее ремесло – производство глиняной посуды лепным способом. Мужчины занимались изготовлением деревянных конских седел, курительных трубок, деревянной и берестяной посуды, резьбой по кости.
Российское государство на основании закона 1899 г. стало проводить жесткий курс на изменение системы землепользования в целом. Суть проводимого в 1912–14 гг. землеустройства заключалась в ликвидации системы приоритетного природопользования шорцев через наделение поселков фиксированным земельным наделом (15 десятин на 1 душу муж. пола). Переселенческие участки формировались за счет земель, не вошедших в надельные участки. В результате произошло отчуждение части сенокосных угодий и пастбищ, а также изменение этнического состава в ряде местностей. В 1920–30-х гг. процесс усилился за счет массовой волны переселенцев-беглецов из колхозов в таежные районы Алтая. При сохранении традиционной специализации, ориентированной на ведение промыслов, была нарушена практика традиционного распределения промысловых участков.

Экономика тюркского населения Кузнецкого уезда была подорвана проводимыми во время Гражданской войны и военного положения до 1923 г. массовыми реквизициями скота и лошадей, значительным сокращением промыслов, упадком пчеловодства, разрушением сложившейся за столетия системы товарооборота из-за вытеснения частных предпринимателей, что привело к резкому падению и так невысокого уровня жизни большинства шорцев.

Распад традиционной системы хозяйства начался во времена колхозов, когда население в принудительном порядке занималось земледелием и животноводством. Была ликвидирована система регулирования промыслового зверя при распределении промысловых участков, значительно сокращены семейные пасеки. Охотничий промысел, сбор кедрового ореха стали дополнительным источником дохода бывших промысловиков, воспринявших колхозный труд как своеобразную форму каторги. Семьи, лишенные возможности индивидуальной сдачи пушнины непосредственно заготовительным организациям, при первой возможности уходили на прииски или на строительство горнорудных поселков. Смена территориальных общин колхозами привела к необратимому процессу распада традиционной системы поземельных связей и развалу товарного хозяйства.

В первый период существования Горно-Шорского национального района за охотничьими артелями, объединенными интегралсоюзом, были закреплены охотничьи угодья. Однако, из-за резкого их сокращения в связи с расширением лесоразработок и уменьшения промыслового зверя, более интенсивно стали развиваться скотоводство и земледелие. Часть населения была занята сплавом леса, извозом, добычей золота. Сохранялись и традиционные промыслы – сбор кедрового ореха в урожайные годы, заготовка хмеля и бадана.

Предпринимались неудачные попытки создания систем потребкооперации, цель которой заключалась в закупке предметов потребления и их распределении по более низким ценам. Всего было создано в крупных улусах 5 потребительских обществ. Однако отдаленные поселки могли обслуживаться только охоткооперацией, а ассортимент товаров в потребительских лавках был весьма скуден. При этом государственные органы стремились стать монопольными скупщиками пушнины.
Новый период истории района начался с коллективизации. К 1931 году было кооперировано более 75,5% хозяйств, при этом остальные 25%, так называемые «кулацкие», были разграблены, а сами хозяева – высланы. К 1936 году число колхозов по району достигло 220. Причем с самого начала они создавались не по национальному, а по территориальному принципу. Наибольшее развитие в колхозах лесостепных районов получила новая отрасль хозяйства – полеводство. Только в северной, лесостепной части района обработка пашни производилась тракторами, применялись также хлебожатки, молотилки.
В южной горнотаежной части района техническая оснащенность полеводства оставалась на низком уровне. Урожайность, из-за условий местности, истощения земли без чистых паров и удобрений была незначительна. С момента образования и до ликвидации большинство колхозов Горной Шории было нерентабельными. Основное развитие в этих местах получили более прибыльные животноводство и пчеловодство. В урожайные годы из числа колхозников создавались специальные бригады по сбору кедрового ореха. Продолжал сохранять свое значение охотничий промысел, выполнявший теперь главным образом запросы экспорта. Специальное единое охотхозяйство распределяло охотничьи угодья между 56 шорскими промысловыми бригадами, объединявшими 840 колхозников. Для снабжения охотников были открыты 27 пунктов Сибпушнины. Стали появляться первые заповедники, на некоторых ценных пушных зверей была запрещена охота.

После преобразования в 1960 гг. колхозов в совхозы традиционная система не восстановилась и начался процесс массовой миграции шорцев в города. Лесозаготовки привели к резкому сокращению наиболее продуктивных промысловых угодий. Повсеместно исчезло пчеловодство из-за утраты трудовых навыков и болезни пчел варратозом. Все это постепенно привело к почти полному исчезновению традиционной системы природопользования. Товарная продукция стала появляться за счет повсеместного браконьерского опромышления тайги, нелегальной реализации пушнины и кедрового ореха и только в ограниченном размере – за счет продуктов домашнего животноводства. В ряде случаев отмечалось восстановление системы саморегуляции поземельных отношений в обход государственных органов при распределении сенокосных и охотничьих участков.

К началу XXI в. только 30% шорских хозяйств сельской местности было ориентировано на ведение охотничьего промысла и сбор продуктов тайги. Существовавая система организации охоты через кооппромхоз не позволяла значительной части из них реализовать свое право на труд в соответствии с традиционной хозяйственной ориентацией. Сохраняется довольно высокий уровень безработицы среди шорцев, особенно в местах их компактного проживания из-за отсутствия там каких-либо государственных или частных предприятий. Родовые хозяйственные общины из-за отсутствия инвестиций и слабой помощи государства влачили жалкое существование и кардинально не могли изменить в лучшую сторону качество жизни населения.

Городское население ведет современный урбанный образ жизни и занято практически во всех существующих на сегодня сферах экономической деятельности, в ряде случаев сохраняя более или менее тесные связи со своими таежными родственниками.