Манси. Духовная культура

В религиозно-мифологических воззрениях манси Вселенная представлена Небом ( Торум ), Землей ( Сянь-Торум ) и Подземным миром ( Йоли-ма ) (см. Гемуев, Сагалаев 1986; Ромбандеева 1993; Головнёв 1995: 528–573; Гемуев, Бауло 1999; Мифология манси 2001; Бауло 2013). Пантеон божеств возглавляет хозяин Верхнего мира — Торум-ойка или Нуми-Торум . Его имя означает «небо», «вселенную», «погоду», «высшее божество». Нуми-Торум считается устроителем миропорядка: по его воле птица гагара со дна океана достала комок ила, вращаясь, он вырос до размеров земли (Мифы 1990: 258–292). Небесная сфера многослойна. На каждом из семи железных слоев-небес обитают духи Верхнего мира, среди них: Луна-Старик ( Этпос-ойка ), Солнце-Женщина ( Хотл-эква ), Ветер-Старик, Гром-Старик ( Сяхыл-Торум ). Куль Отыр , брат-враг Торум-ойки — участник сотворения мира и владыка нижней (темной) его сферы; ему подчиняются кули — духи болезней.

Небесная Богиня-Мать и жена Торум-ойки , именуемая Калтащ-эква , — прародительница всего живого на Земле, неслучайно ее имя означает «пробуждающая, рожающая, создающая» (Мартынова 1992; Молданов 1999). Она сотворят душу человека, качнув семь раз семь небесных колыбелей на золотой крыше своего жилища. Судьбу новорожденного она предсказывает в тот момент, когда его впервые выносят на солнце. Ее посох увешан нитями человеческих «судеб» с завязанными на них узелками. Неслучайно она почитается как покровительница беременных, рожениц и новорожденных, а также мифическим предком фратрии Мось. Обычно Калтащ-эква представляется в образе пожилой седоволосой женщины в собольей шубе и шелковых платках. Может принимать облик лебедя, зайца, лягушки; священное дерево богини — береза. Некогда ее изображение — металлическая фигурка в виде птицы — хранилось как главная реликвия манси и хантов на святилище неподалеку от юрт Калтысянских, а небольшие изображения богини имелись в каждой семье. Во время больших церемоний для богини-прародительницы Калтащ-эква требовалось заклание «семи душ» (семи животных).

В одном ряду с Калтащ-эква стоит Огонь-мать ( Най-сянь ) —— живое существо в образе женщины, одетой в красный сах и платок, обитающее в каждом очаге (костре). Она защищает жилище от злых духов и оберегает его обитателей от болезней, помогает сохранить благополучие в доме. С огнем запрещалось играть, ругать его, резать ножом или колоть острыми предметами. Бескровные жертвоприношение дары-угощения хозяйке домашнего очага устраивались регулярно, обычно наряду с угощением домашних духов.

Центральная фигура мансийского божественного пантеона — младший сын верховного бога Торум-ойки и богини Калтащ-эквы , вездесущий и многоликий Мир-сусне- хум (Головнёв 1995: 528–573; Гемуев, Бауло 2001). В угорской мифологии емуприписывается создание всего живого на земле, а нередко и инициатива творения земли и самого человека. По велению своего отца он добывает в подземном царстве Луну и Солнце. Непрерывными странствиями Мир-сусне-хум поддерживает круговорот земной жизни, поэтому его называют «Землю-вращающим-человеком» или «Человеком, осматривающим землю, Человеком, осматривающим воды». В фольклоре он нередко противостоит своему отцу, выступая главным защитником людей: учит промышлять зверя и рыбу, пользоваться огнем и котлом. В детских сказках он больше известен как Бабушкин внук( Ими-хилы ). Обрядность, посвященная Мир-сусне-хуму , насыщена красным цветом — таковы жертвуемые ему халаты, платки, связки лоскутов ткани, жертвенные покрывала ялпын-улама , лисьи шкуры. Кроме халатов, платков и лисьих шкур в культовый комплекс мифологического богатыря Мир-сусне-хума входят семиклинная суконная шапка, сапожки или башмаки, пояс, табакерка с табаком. Для его семикрылого коня в ящике с домашними духами или священных лабазах хранятся четыре серебряных тарелочки и жертвенные покрывала с изображением всадника. На чердак дома вывешивают шкурки лебедей и петухов, чучела журавлей.

По религиозным представлениям манси, у каждой реки (участка) имеется дух-хозяин (-хозяйка), которому поклоняются все население соответствующей территории. Имя божества включает название реки и слово « ойка » (для мужских духов) « эква » (для женских духов). Как правило, они выступают сыновьями и дочерьми верховного бога Торума . Главным духом-покровителем р. Северная Сосьва считается Тагт-котль-ойка («Железного ястреба, серебряного ястреба образ имеющий богатырь»). Он обитает в вершине реки Ялпынг-я (приток Сев. Сосьвы). Согласно преданиям, когда-то он был воином-богатырем и охранял сосьвинскую землю от врагов. Среди подвигов Тагт-котль-ойки значится победа над великаном -менквом , который хвастал, что уничтожит хозяина реки и его детей. Однако его дети были, как и их отец, богатырями — их луки могли поднять семь человек. Отец велел сыновьям поближе подпустить врага и выстрелить ему в грудь, где сходятся ключицы. От выстрела разлетелся менкв на куски, и течением разнесло их по Сосьве. С тех пор окрестные места называются: «Озеро развалившегося желудка», «Плес его бедерной кости», «Две реки концов его ремня», «Большая часть его сапога», «Малая часть его сапога», «Остров его огнива», «Остров его ножен».

Равным ему по силе на Северной Сосьве был Нёр-ойка (Гора старик), почитавшийся как покровитель оленьих стад и даритель оленей. Он ездит на белых быках и носит одежды из белых оленьих шкур. У него нет оружия, но враги каменеют или обращаются в бегство от одного его взгляда. По легенде, Нёр-ойка живет у истоков Северной Сосьвы в каменном чуме или хрустальном доме (вершине горы Ялпынг-Нёр ), вход в который никому не дано отыскать. Его жилище охраняет собака-волк Сали-урне-ойка (Длинный хвост).

Одним из главных представителей мансийского божественного пантеона называется Старик Священного города ( Ялп-ус-ойка ), он же Когтистый дед ( Консын(г)-ойка ) или Богатырь Лошадиного города ( Лув-ус-ойка ). У разных групп обских угров он предстает то сыном Торума , то сыном, братом или внуком Калтащ . Чаще всего Ялп-ус-ойка рисовался воином в панцире с саблей и луком или мужчиной с кузовом за плечами, его зооморфные образы — медведь и мышь. Свиту Старика Священного города составляли собиратели дани, служанки, играющие на варганах, и лесные менквы . Главным его святилищем и местом поклонения считается Вежакорская гора на Нижней Оби, где в старину устраивались спорадические медвежьи и периодические «съезды» членов фратрии Пор. В различных вариациях медведь-богатырь (дух) известен на Пелыме, Лозьве и Ляпине. (см.: Чернецов, 1939: 29, 35; Шмидт 1989: 130–158; Мифология манси 2001: 171; Соколова 2007: 301–305; Молданов 1999: 38, 63, 64, 76, 133–135; Перевалова 2010).

Еще один популярный персонажей угорского пантеона — Чохрын-ойка (Стрекоза-старик). По представлениям манси, когда-то жили семь братьев-кузнецов, а затем разошлись по разным местам: один из них остался на Урале (Яныг-пауль), второй — на Ляпине (Ясунт-пауль), третий — в устье Тапсуя (с. Тапас), четвертый — на Сосьве (п. Нильдино), еще два — в Вежакарах и на Казыме. Чохрын-ойка был мирным кузнецом, изготовлял оружие, но в войнах не участвовал. В образе стрекозы он живет летом, в облике человека на лыжах с подволоками из выдры ходит зимой. Кровавую жертву ему не приносят — он не любит крови, а жертвуют щохр — узкие ножи, напоминающие туловище стрекозы. Быстрый, легкий, ловкий Чохрын-ойка служил рассыльным и связным между духами-божествами. Когда готовят толченый табак, берут сосуд с табаком в руку и, вращая его, приговаривают: « Чохрын-ойка , нюхай, нюхай, готовь табака все больше. Пусть будет таким крепким, что кто бы ни нюхал, заплакал». Если лодка дает течь, Чохрын-ойке жертвуют нож, обмотанный табачными листьями (Мифология манси 2001: 129–132; Соколова 2007: 301–305; Перевалова 2010).

Помимо многочисленных представителей Верховного пантеона у манси было немало родовых и местных духов-покровителей, как и люди, между собой они связаны родством и свойством. Родовых духов держит старший в роду мужчина. После смерти «хозяина» (держателя) святыни передаются младшему брату или старшему сыну.

В религиозно-культовой практике манси всякий представитель Верховного божественного пантеона, дух-покровитель местности или рода имеет специальное священное место, где регулярно проводятся церемонии жертвоприношения и угощения (Бауло 2013). Святилище может располагаться как в непосредственной близости от селения, так и в отдалении. На культовом месте запрещается всякая хозяйственная деятельность. Изображения божеств делаются из дерева, металла, камня, тканей. Идолы хранятся в специальных культовых амбарах, на нартах, чердаках или в священных сундуках.

В XVIII-XIX вв. манси испытали более существенное влияние христианства в сравнении с другими народами Сибири. Именно этим фактом, по мнению исследователей, вызвано ослабление позиций угорского шаманства, пополнение языческого пантеона образами вроде Микол-ойки (Николая Угодника), соотнесение триады главных божеств Нуми-Торума , Мир-сусне-хума и Калтащ-эквы с православными образами Отца, Сына и Божьей матери. Календарные обряды, приуроченные к православным датам или советским праздникам, также не утратили языческой основы: Урне-эква хотл (Вороны-женщины день) соответствует Благовещению, приношение духам воды при сооружении городьбы — православному Петрову дню или советскому Дню рыбака, приношение лесным духам в начале зимней охоты — Покрову. В период от зимнего солнцестояния до весеннего равноденствия проводился самый яркий ритуал — Медвежьи игрища — многодневное (вернее продолжавшееся несколько ночей) представление мифологических и бытовых сцен в танцах, интермедиях, масках и кукольных образах.

Мифологические сюжеты, символика и орнаменты обских угров сегодня широко используются в брендах и архитектурно-культурной инфраструктуре городов и поселков Югры, что повышает ценностный статус и туристическую привлекательность региона. Так, в сентябре 2010 г. в Ханты-Мансийске состоялось открытие монументально-декоративной скульптурной группы «Мифологическое время» (авторы — Г. М. Визель и В. А. Саргсян) в пешеходной зоне ул. Дзержинского. Она состоит из семи композиций из бронзы и камня, выполненных на основе мифологии манси и хантвов: «Космическое деление мира», «Возникновение (Сотворение) Земли», «Небесная Богиня (Мать Калтащ )», «За миром смотрящий ( Мир-суснэ-хум )», «Лесной дух», «Дух воды» и «Вороний праздник». Каждая скульптура напоминает растущее из земли священное дерево: в его кроне — изображения богов и их окружения, на стволе — соответствующие образу божества орнаменты.

Традиционные верования и праздники

Медвежьи игрища. Огромное место в обско-угорских мифологических представлениях манси занимает образ медведя. «Священный зверь», согласно сказаниям, был спущен с неба в золотой колыбели его отцом, Торумом . За нарушение отцовской заповеди – не нападать на людей и не разорять их селения, он был наказан – оставлен на земле. По другой версии, медведь прежде был богатырем, но покрылся шерстью оттого, что голым перелез через мшистую лесину. Поэтому медведь так близок человеку по духу (самец имеет пять душ, самка – четыре, соответственно числу мужских и женских душ) и обличью.

По традиционным воззрениям манси, убитый во время охоты медведь остается «живым». Добыча его оборачивалась всеобщим праздником и весельем – приездом желанного «гостя» в дом охотника. Шкура зверя – «меховая шуба лесного старика» – снималась с особыми церемониями вместе с головой и передними лапами, укладывалась на черемуховый обруч-люльку и на нарте или лодке доставлялась в селение. По пути следования кортеж останавливался у многочисленных святилищ, чтобы известить духов-хозяев этих мест об удаче. Услышав предупредительные выстрелы или крики (пять – добыт медведь, четыре – медведица), женщины встречали охотников. Осыпание всех присутствующих снегом или обливание водой означало очищение и знаменовало начало игрищ. Троекратный крик-приветствие сопровождал внос зверя в дом и возложение его на почетное место – в передний угол. «Гостя» обряжали – глаза и нос закрывали берестяными кружками или металлическими пуговицами, «на косматую священную голову» надевали шапку и пояс (на самца) или платок (на самку), лапы украшали бусами и кольцами. Выставляли угощение – хлеб, рыбу, ягоды, вино.

По случаю приезда «гостя» или, как его именовали в ритуальных песнях, Когтистого Старика, съезжались родственники и соседи со всей округи. Входя в дом, они подносили медведю дары (отрезы ткани, украшения, деньги). Полагалось, что на праздник собирались не только люди, но и духи-божества, представляемые мужчинами-актерами в мифологических танцах и песнях. Здесь происходила встреча и совместная трапеза (мясо медведя съедалось во время ритуала) «родственных» душ – человека, медведя и богов. Каждая спетая на празднике от их имени песня, сыгранная импровизация или бытовая сценка отмечалась зарубкой на деревянной бирке. Число зарубок нередко достигало нескольких сотен. Звуки струн музыкальных инструментов не смолкали четыре-пять или семь ночей. Лишь днем отдыхали актеры, отложив резные палки-посохи и сняв скрывавшие лица (или головы) берестяные маски. С вечерними сумерками в доме охотника вновь разжигался огонь, окуривались дымом чаги все присутствующие, звучала песня-пробуждение медведя, затем следовали мифы о его божественном происхождении, священные пляски и «удачу приносящие танцы» богов, сатирические интермедии и пародии. В последний день медвежьи игрища посещали «звери, уносящие душу» (Чайка, Лисица, Петух, Журавль, Филин). Их прибытие и пренебрежительное отношение к медведю инициировали уход души таежного «гостя» на Небо.

После медвежьего праздника объявлялся траур. Череп медведя помещали на крыше дома или на дереве, а кости складывали в специальный сруб или выбрасывали в непроточную воду, «чтобы не растащили собаки и случайно не наступили люди». Нередко обряженную медвежью голову хранили среди домашних святынь как духа-охранника дома. Особые знаки-зарубки на деревьях, наносимые на месте обнаружения медвежьего следа и на дереве возле могилы промысловика-медвежатника, оставались немыми свидетелями охотничьей фортуны.

Десятилетия господства христианства и атеизма к концу 20 в. основательно потеснили религиозные традиции обских угров, в том числе и ритуал Медвежьих игрищ. Однако древняя церемония поклонения медведю, не прерывавшаяся даже в советское время, когда обряд оказался под запретом, сохранилась. Однако с конца 1970-х гг. спорадические (по случаю добычи медведя) и периодические (устраиваемые раз в семь лет) Медвежьи игрища становятся редкостью.

Вороний день. Согласно представлениям обских угоров, весну приносит на крыльях Небесная Дева, принимающая облик вороны (манс. Урин-Эква , хант. Торум-Эви ). Со связкой калачей, пожеланием плодородия и долголетия летит она «из-за южных туманных морей». Уставшие от холодной зимы люди привечали вестницу весны: женщины выбрасывали из детских колыбелей старую труху, чтобы ворона могла погреть свои мерзнущие лапки. Возвращение птиц, громкий гомон которых пробуждает спящую природу, оборачивалось праздником солнца и весны, именуемым Вороньим днем (манс. Урин-Эква хотл, хант. Ворна хатл ). Призванное обеспечить благополучие людей в течение года, торжество приурочивалось к 7 апреля – христианскому Благовещению. В этот день было принято приносить жертву домашним духам-покровителям. В качестве даров-подношений Матери-Вороне на тальниковое дерево вешали разноцветные ткани-ленты и символизирующие солнце свежеиспеченные калачи, а на развилку дерева ставили угощение – чашки с дымящейся кашей- саламат . Подражая крикам птиц, участники праздника приглашали всех к общей трапезе. По поведению птиц гадали: если первая прилетевшая ворона сядет на вершину дерева, то весна будет затяжная, а вода – большой. После пиршества на берегу устраивались игры и танцы, пелись излюбленные девушками песни «Куринька» и «Акань-акань».

День рыбака и День оленевода. К устойчивым этнорегиональным традициям можно отнести введенные в советское время профессиональные праздники День оленевода и День рыбака, в основе которых лежат обряды и ритуалы коренного населения. Оба праздника давно стали брендовыми для Югры. Сценарий празднества включает, как правило, награждение лучших оленеводов, рыбаков и работниц чума. Обязательная и самая интересная часть программы Дня оленевода – гонки на оленях, соревнование в национальных видах спорта (борьба, метание аркана и топорика, прыжки через нарты), конкурс мужского и женского костюма. День оленевода с захватывающими гонками на оленьих упряжках привлекает не только коренное население северных городов и поселков, но и гостей из-за рубежа.

Устное народное творчество манси удивительно богато, в фольклоре выделяются песни (эрыг ), героические песни ( тарнынг эрыг ), священные сказания ( ялпынг мойт ), драматические сцены ( тулыглап ), сказания и сказки ( мойт ), детские сказки ( няврам мойт ), рассказы ( потыр ), песни восхваления ( улилап ), загадки ( амысь ) и др.

У манси сохранились и музыкальные инструменты: сангквылтап (струнный щипковый лодкообразный инструмент), тарыгсып-йив (угловая арфа в виде птицы с птичьей или звериной головкой), нэрнэ-йив (чашечная шейковая лютня со смычком) и тумран (губной инструмент в виде костяной пластинки с вибрирующим язычком). Сангквылтап («звенеть») и тарыгсып-йив («журавлиная шея-дерево») использовались для исполнения героических и священных сказаний и песен-призывов божеств разного ранга. Еще один обрядовый («шаманский») инструмент – куйп / койп (односторонний рамный барабан круглой или слегка овальный формы с неширокой деревянной обечайкой и резонными столбиками, на которые натянута оленья или лосиная шкура). Деревянная или костяная колотушка, ударная часть которой обтягивалась шкурой, являлась самостоятельным атрибутом гаданий.