1. Существующие альтернативные названия языка и этнической группы.
В досоветское время алюторцами, или алюторами называли народ, населявший побережье Камчатского перешейка. При этом отмечалось сходство их языка с языком коряков – так называли оседлых жителей Пенжинской губы и оленные группы, кочевавшие в северной части полуострова Камчатка.
В 1930-е годы была предпринята попытка объединить эти этнические группы под этнонимом «нымыланы» – по самоназванию коренных жителей прибрежных селений Камчатского перешейка (от нымылъу ‘жители селений’). Соответственно был введен термин «нымыланский язык». Параллельно продолжал быть в ходу и этноним «коряки», а их язык обобщенно продолжали называть «коряцким» (по правилам современной орфографии – корякским). Исследователь корякского языка С. Н. Стебницкий выделил восемь диалектов нымыланского (корякского языка), некоторые из этих диалектов имели чрезвычайно своеобразные черты в т.ч. и алюторский. В послевоенное время в обиходе, а также в официальных документах утвердилось название «коряки», объединяющее все упомянутые группы, а их язык и диалекты стали обобщенно называться «корякским языком». Термин «нымыланский язык» в научной литературе и документах не использовался вплоть до начала XXI в. В 70-х гг. ХХ в., после экспедиции московских лингвистов А. Е. Кибрика, И. А. Муравьевой, С. В. Кодзасова, И. А. Мельчука алюторский диалект корякского языка был обоснованно признан отдельным языком. В то же время, А. Н. Жукова, один из главных специалистов в СССР по чукотско-корякским языкам, настаивала на диалектном статусе алюторского. В 2000 г. этноним «алюторцы» был включён в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации, после чего «алюторский язык» стал восприниматься как язык малочисленного народа. Признание самостоятельного статуса алюторского языка стало базироваться не только на языковых особенностях, но и на социально-политических принципах толерантности к малочисленным субэтносам РФ.
Номинация «алюторский язык» часто используется лингвистами не только как современное название алюторского диалекта, но и как зонтичный термин для диалектов нескольких локальных групп (полу)оседлых коряков: алюторцев, рекинниковцев, паланцев и карагинцев. Эти группы населяли в северную часть полуострова Камчатка, как западное, так и восточное побережьях. Исторически коряки-нымыланы были не только морскими зверобоями и рыболовами, но также владели и небольшими оленьими табунами, поэтому могли кочевать на достаточно большие расстояния.
Несмотря на то, что термин «алюторский язык» активно используется лингвистами (и даже эта статья публикуется под заголовком «Алюторский язык»), носители данного языка этот термин не принимают, так как считают, что он обозначает только тот говор, на котором говорило население закрытого в 1975 г. села Олюторка (исконное национальное название Алут). Действительно, исторически номинация «алюторский язык» восходит к названию одного из поселений коряков-нымыланов. Словом элутэлг’у кочевые коряки называют береговых жителей, нымылан. Видимо, поэтому образованный от этого слова «алюторцы» стал ассоциироваться у русских первопроходцев и с другими жителями прибрежных селений. При наименовании данного субэтноса в 20 веке логичнее было бы опереться на самоназвание нымылъу ‘поселяне, жители селений’. В русской огласовке эта номинация звучит как «нымланы», именно так по-русски называют себя все представители данного субэтноса. Но по иронии истории в Реестре коренных малочисленных народов РФ был прописан термин «алюторцы» (с опорой на исторические свидетельства русских землепроходцев и исследователей), соответственно язык получил название «алюторский». В то же время все носители данного языка называют его либо нымыланским, либо корякским, считая, что термин «алюторский» должен применяться только к говору жителей селения Алут. Примечательно, что исследовательница Юкари Нагаяма, завершив работу над созданием словаря языка коряков-нымыланов, дала ему название «Нымыланско-русский словарь» (2017, 2019), что соответствует ожиданиям носителей алюторского языка, но противоречит утвердившейся в лингвистике терминологии.
По сообщению В.М. Нутаюлгина, когда коряки-нымыланы хотят подчеркнуть, что кто-то говорит на их языке, они говорят нымыльысъинаӈ, букв. ‘по-нымылански’. Это слово относится к языковым вариантам всех групп нымылан, перечисленных выше: алюторцам (жителям села Алюторка и соседних сел), карагинцам, паланцам, рекинниковцам. Существуют также специальные слова для карагинского и рекинниковского диалектов: ӄараӈынниг’эӈак – ‘говорить по-карагински’, рыкыннюг’эӈак – ‘говорить по-рекинниковски’.
2. Общая характеристика
2.1. Общая численность носителей языка и соответствующей этнической группы.
В отчете Всероссийской переписи населения 2010 года этноним «алюторцы» не упоминается, и лишь 25 человек отметили, что их родным языком является алюторский, так как владеющие алюторским идентифицируют себя как коряки или нымыланы, а свой язык называют корякским или нымыланским. По подсчетам исследовательницы Юкари Нагаяма, в 2015 году около 200 человек могли говорить на алюторском языке и смежных диалектах, все они – жители Камчатского края. Возраст самых молодых носителей алюторского языка – около 50 лет. В октябре 2021 года во время онлайн-трансляции Международной конференции «Дульзоновские чтения» (15–16 сентября 2021 г.) слушатели задали вопрос японской лингвистке, какова сейчас численность говорящих на алюторском языке. Юкари Нагаяма ответила, что около ста человек, так как очень многие пожилые информанты, носители алюторского языка умерли в течение последних десяти лет. Однако по мнению носителя языка, языкового активиста В. М. Нутаюлгина, ситуация более оптимистична. Затруднившись назвать конкретную цифру, Владимир Михайлович отметил, что нередко слышал, как в селах говорят по-алюторски люди среднего поколения, то есть количество носителей алюторского языка, возможно, существенно больше ста человек. Кроме того, оценка в 100-200 человек, скорее всего, не учитывает людей, которые могут понимать язык. Степень такого пассивного владения может быть разной и включать как возможность понимать сложную историю на языке, так и отдельные команды и указания, произнесенные на алюторском. Последний тип пассивного владения алюторским языком встречается даже среди молодежи и детей старшего возраста.
2.2. Степень угрозы исчезновения и возраст носителей языка.
Языковая ситуация с алюторским, в целом, очень похожа на ситуацию с корякским языком. Все современные носители алюторского языка свободно говорят по-русски. Национальный язык используется эпизодически, доминирует общение на русском языке. При этом люди, возраст которых около пятидесяти лет и старше, рассказывают, что пошли в школу, совершенно не зная русского языка. Представители старшего и среднего поколения (1940–70-х гг.р.) в детстве слышали дома только национальную речь, но все они учились в русских школах-интернатах, где национальный язык не только не преподавали, но и в принципе запрещали на нём говорить, причем не только на уроках, но и в комнатах интерната. Общение на родном языке в стенах интернатов не поощрялось. В круг приоритетных целей советского образования 1950–70 гг. входило формирование у детей крайних районов севера навыков свободного владения русским языком, причем данная языковая политика претворялась в жизнь слишком категорично, в ущерб национальному языку. Показательно, что по воспоминаниям коряков-нымыланов 1940–60-х гг.р., детей местных национальностей принуждали жить в интернатах, даже если родители жили в этот же поселке. В течение всего учебного года по будням дети коренных национальностей находились исключительно в русскоязычной среде. Домой возвращались только на выходные и на период летних каникул. После завершения учебы в интернате многие продолжили учебу в средних и высших образовательных учреждениях Петропавловска-Камчатского или других городов СССР, где обучение и общение шло исключительно на русском языке. Таким образом, для некоторых возвращение в родную национальную языковую среду произошло тогда, когда коммуникативные навыки общения по-русски закрепились как доминирующие.
В середине XX в. после массового приезда русского мужского населения в национальные камчатские поселки (для обустройства совхозной жизни и строительства) стали преобладать смешанные браки, в таких семьях русский язык стал доминировать и в межличностном общении. Насколько хорошо человек помнит язык своего детства, зависит от обстоятельств жизни и языковых способностей конкретного человека. Некоторые носители алюторского языка, даже прожив какое-то время «на материке» в русскоязычной среде, тем не менее, сохраняют в памяти национальный язык и по возвращении в родные места восстанавливают прежний уровень языковой компетенции. Представители более молодого поколения (1980 г.р. и моложе) в большинстве своем владеют национальным языком в пассивной форме: алюторскую речь понимают, но предпочитают отвечать по-русски. Нередки ситуации, когда в русскоязычной среде кто-либо из родителей может обратиться к своему сыну или дочери по-алюторски. При этом молодые хорошо понимают обращённые к ним алюторские фразы и мгновенно реагируют на замечания со стороны старших, но сами говорить по-алюторски стесняются. Не имея навыков активного общения на национальном языке, молодые люди (многие из них – это дети, родившиеся от смешанных браков) предпочитают говорить исключительно по-русски. Можно сделать вывод, что для молодёжи и отчасти людей среднего возраста характерна заниженная оценка собственной языковой компетенции. При этом надо отметить, что из представителей среднего поколения и даже молодых носителей алюторского языка свой родной язык смогли сохранить те, чья работа непосредственно с ним связана. Это учителя родного языка, журналисты и работники культуры. Именно эти люди сейчас помогают специалистам вести расшифровку материалов, записанных от пожилых коряков-нымыланов в 1990-е и в начале 2000-х гг., готовят публикации на алюторском языке, проводят сценические варианты национальных праздников. Таким образом они не только сохраняют язык в своей памяти, транслируют его, но ещё и постоянно повышают уровень собственной языковой компетенции: в частности, работая над расшифровками аудиозаписей, вспоминают архаичную национальную лексику. Составляя сценарии проведения мероприятий, готовя статьи или новостные выпуски, подбирают соответствующие замыслу лексику на национальном языке. Инкорпоративные возможности алюторского языка позволяют создавать новую лексику, так как появляется необходимость обозначить в тексте иноэтничные реалии, в том числе и из политической жизни современной России. Таким образом, несмотря на, казалось бы, критическое состояние алюторского языка, его развитие продолжается. Новые материалы (тексты статей, публикации, сценарии праздников, новостные выпуски) отчетливо демонстрируют, что на алюторском языке далеко не все сказано. Новые задачи побуждают представителей нымыланского этнического сообщества создавать авторские тексты, ориентируясь на новые жанры, новые темы. И пусть это явление не имеет массового характера, тем не менее, его нельзя игнорировать.
2.3. Использование в различных коммуникативных сферах
Алюторский язык используется в ходе семейного и дружеского общения в среде людей старше 50-ти лет. В тех случаях, когда в беседе участвуют более молодые люди, общение строится преимущественно по-русски, но в потоке речи звучат алюторские фразы. Старшие в общении с молодежью нередко используют отдельные реплики на национальном языке, которые молодежь хорошо понимает, но отвечает по-русски.
В том случае, когда в селах есть люди, которые могут и хотят преподавать алюторский язык в детских садах, то администрация ДОУ создает для этого необходимые условия. Нам известно, что уроки национального языка в детских садах проходят в с. Тымлат Карагинского района, в пгт Палана Тигильского района. По всей вероятности, эта инициатива поддерживается и в других селах и поселках Корякского округа. Учебно-методическая литература по алюторскому языку отсутствует, так как язык не имеет нормативной письменности. Периодически появляются группы изучения алюторского языка для взрослых и детей. В рамках работы краевого телевидения и радиовещания выходят новостные выпуски на алюторском языке, подготовленные и озвученные Владимиром Михайловичем Нутаюлгиным и Анной Петровной Богоявленской.
На базе Камчатской краевой научной библиотеки им. С. П. Крашенинникова преподавание алюторского языка для взрослых ведёт А. А. Сорокин Занятия проходят раз в неделю. Запись некоторых уроков размещается в открытом доступе: Состоялся
«Урок родного языка» - Камчатский центр народного творчества.
(kamcnt.ru)
На Камчатке существуют фольклорные хореографические коллективы, в состав которых входят представители всех коренных этносов полуострова: ительмены, коряки-чавчувены и коряки-нымыланы (алюторцы), эвены. Во время инсценировок со сцены иногда звучат небольшие песни и отдельные реплики на корякском и алюторском языках. Популярностью пользуются выступления ансамблей:
В устной традиции до сих пор сохраняется живое бытование сказок, исторических преданий на корякском и алюторском языках. По результатам экспедиционной работы Камчатский центр народного творчества ежегодно издаёт небольшие сборники фольклорных текстов на корякском и алюторском языках. Все выпуски размещены в интернете на официальном сайте КЦНТ:
Издания - Камчатский центр народного творчества (kamcnt.ru)
Существуют литературные произведения на алюторском языке. В 1986 году была издана книга нымыланского (алюторского) художника и писателя Кирилла Килпалина. Тексты были переведены на чавчувенский диалект корякского язык М. Ф. Ушаковой-Икавав. В 1993 году впервые был издан сборник авторских повестей Кирилла Килпалина на алюторском языке. Авторские тексты Кирилла Килпалина были переизданы в 2010 году.
Внимание общества к утрате языкового многообразия планеты существенно повысило статус миноритарных языков и тем самым послужило стимулом для повышения творческой языковой активности носителей таких языков, и в частности, алюторского. Так, именно в 2010-е в начале 2020-х гг. стали популярными постановки национальных праздников на городском и районном уровнях, во время которых обязательно звучит национальная речь. В Камчатском крае ежегодно проводятся конкурсы на лучшее сочинение на родном языке. На электронном портале Камчатского центра народного творчества регулярно размещаются видеозаписи мероприятий, небольших сценических постановок, уроков алюторского языка, появляются новые издания на алюторском, электронные версии которых представлены на сайте КЦНТ. Комплекс всех этих мер действительно влияет на жизнеспособность языка, на наших глазах происходит расширение сферы использования миноритарного языка. Появляются молодые ребята, которые заинтересованы в изучении языка своих бабушек и дедушек, пусть пока языковая компетенция этих молодых людей не может считаться высокой, элементы положительной динамики все же есть. Как отмечает В. М. Нутаюлгин, в настоящее время у всех молодых нымыланов (алюторцев) есть свои национальные имена. Даже в том случае, если человек не владеет алюторским языком, наличие у него национального имени служит важным фактором этнической самоидентификации и воспринимается как особая ценность. В документах национальные имена не отражаются.
2.4. Диалектная ситуация
В настоящее время, помимо собственно алюторского, существует лишь один родственный ему диалект – паланский. Носителей двух других диалектов, смежных с алюторским языком, - рекинниковского и карагинского, по-видимому, не осталось. Возможно, существуют пассивные носители карагинского диалекта. Рекинниковский диалект, к сожалению, остался практически не описанным; на карагинском опубликовано несколько текстов.
3. Географическая характеристика
3.1. Субъекты РФ, в которых представлено компактное проживание носителей языка.
Вывенка Олюторского района Камчатского края (компактное проживание носителей северо-восточного (собственно алюторского) диалекта алюторского языка), с. Лесная Тигильского района Камчатского края (компактное проживание носителей юго-западного (паланского) диалекта алюторского языка).
3.2. Общее количество населённых пунктов
11
3.3. Список основных населенных пунктов (численность носителей языка, сохранность языка в данном населенном пункте)
Носители алюторского языка (коряки-нымыланы) проживают на Камчатке в Олюторском, Карагинском, Тигильском районах. В Олюторском районе в населённых пунктах: пос. Тиличики, с. Вывенка, с. Хаилино. В Караги́нском районе: пос. Оссора, с. Ильпырское, с. Тымлат, с. Карага. В Тигильском районе: с. Седанка, с. Лесная, а также в пгт Палана. Некоторые носители переехали из родных сёл в центральные города края, Петропавловск-Камчатский и Елизово.
Наиболее сохранен собственно алюторский язык в с. Вывенка Олюторского района (здесь приток пришлого населения был сравнительно небольшим). Паланский диалект наиболее сохранен в с. Лесная Тигильского района. Численность носителей по посёлкам невозможно извлечь из данных переписи, т.к. носители алюторского языка (и собственно алюторского, и паланского диалектов) в основном указывали владение корякским языком.
4. Характеристика исторической динамики
Алюторский язык до 1958 г. считался одним из диалектов корякского языка, и поэтому точное число алюторцев, а также число носителей данного языка не документировалось. Вместе с тем, по экспертным оценкам, число носителей алюторского языка сократилось примерно с 2000 человек в 1980-х года до 200-300 человек в конце 2000-х гг.1 Значительное ухудшение языковой ситуации, поставившее под угрозу само существование алюторского языка сегодня, связывается специалистами с языковой политикой советского периода. Преподавание на русском языке в школах, отрыв детей от языковой среды по причине обучения в школах-интернатах, переселение жителей из одних населенных пунктов в другие – все это привело к утрате языка и традиционной культуры.
Суммарную величину этнических групп, соответствующих диалектам алюторского языка, можно установить только приблизительно, т.к. во время переписей населения после 1926 г. они фиксировались как коряки. В 1930-е гг. общее число южных оседлых коряков (алюторцев, включая рекинниковцев, паланцев и карагинцев) оценивалось С.Н. Стебницким в 2550–2800 человек, что составляло около 35% всех коряков. Если предположить, что соотношение этнических групп коряков осталось прежним, то в 1989 г. эта суммарная величина составила 3130, в 2002 г. – ок. 3060, а в 2010 г. – 2784 чел.
II Лингвистические данные
1. Алюторские диалекты
Как уже упоминалось, ранее алюторский язык и родственные ему диалекты рассматривались как диалекты корякского языка. Коряки-нымыланы (алюторцы) всегда контактировали с оленными коряками-чавчувенами. Они встречались на территории северного и центрального районов полуострова во время кочевок. Ещё до установления советской власти на севере Камчатки ежегодно в конце марта начале апреля проходили праздники-ярмарки, на которые съезжались как представители прибрежных селений (коряки-нымыланы), так и жители северных кочевий Камчатской тундры (коряки-чавчувены). Постоянное взаимодействие, взаимовыручка, обмен необходимыми товарами создавали естественную основу для общения, поэтому коряки-нымыланы и коряки-чачувены хорошо понимали друг друга. Тем не менее, алюторский (вместе с родственными диалектами) и корякский имеют существенные различия в фонетическом, грамматическом и лексическом аспектах.
Рельеф Камчатского полуострова, наличие высоких, опасных для переходов горных хребтов, способствовал изоляции камчатских селений друг от друга, поэтому диалекты языка коряков-нымыланов существенно отличаются друг от друга. Работу по выявлению диалектных особенностей в 1930-е гг. начал С. Н. Стебницкий, однако после его гибели в ноябре 1941 г. исследования диалектов надолго остановились. Коряки-нымыланы вплоть до 1950-х гг. жили в небольших селениях достаточно обособленно, что способствовало формированию и сохранению говоров, т.е. локальной языковой традиции. В советское время начинается миграция населения, которое влечет за собой и неизбежность языковой интерференции. В 1930–40-е гг. случаи миграции коренного населения были, скорее, единичными. Наиболее существенное разрушение локальных особенностей алюторского языка происходит в результате ликвидации неперспективных сел в 1960–70-х гг. Население «неперспективных» отдаленных поселков насильственным образом заставляли переезжать в другие населенные пункты. Некогда единые локальные сообщества рассыпались на части. Так, после закрытия села Анапка Карагинского района в 1974 г. часть населения перевезли в с. Тымлат, другую часть – в с. Ильпырь, третью – в пос. Оссору. Естественно, диалектная общность не могла сохраниться неизменной в таких условиях, так как люди попадали в языковую среду другого диалекта. В последующие годы миграция населения продолжала оставаться высокой. В настоящее время говорить о территориальных диалектах алюторского языка можно лишь с большой долей условности. Некогда реально существующие локальные диалекты теперь представлены разрозненно, т.к. их носители, выходцы из ныне закрытых сел, расселены по различным, иногда удаленным друг от друга поселкам. По классификации А. А. Мальцевой выделяется четыре диалекта алюторского языка: собственно алюторский (северо-восточный), рекинниковский (северо-западный), паланский (юго-западный) и карагинский (юго-восточный). Ю. Нагаяма выделяет три диалекта современного алюторского языка: алюторский, паланский, карагинский, так как сведений рекинниковском диалекте крайне мало (к 2022 г. не опубликовано ни одного текста на данном диалекте). Поселение Рекинники имело богатую историю, первые упоминания о нем относятся к 1775 г., однако после закрытия села в 1977 г. все население было перевезено в другие населенные пункты Карагинского района. Рекинниковцам сохранить родной диалект было трудно, а тем более передать его своим детям. Несколько иная ситуация относительно других трех диалектов алюторского языка.
Село Алут (с 1933 г. – Олюторка), по которому получил свое название алюторский язык, было ликвидировано в 1975 г. В настоящее время носители алюторского диалекта алюторского языка проживают в с. Вывенка, пос. Тиличики, с. Хаилино Олюторского района и в с. Тымлат, пос. Оссора, с. Ильпырское Карагинского района Камчатского края. Центром сохранения собственно алюторского (северо-восточного) диалекта алюторского языка можно считать Вывенку, это достаточно обособленное национальное село Олюторского района, первые упоминания о нем датируются 1832 г. Приток приезжего населения в Вывенку был несколько меньшим, нежели в другие населенные пункты. Коренное население в Вывенке владело родным диалектом вплоть до 2010-х гг. Так, исследователи Института филологии СО РАН в начале 2000-х гг. записывали в Вывенке фольклорные тексты, автобиографические нарративы на национальном языке. В это время в Вывенке алюторский язык мог ещё функционировать как средство ежедневного общения, так как среди представителей старшего поколения оставались люди, слабо владеющие русским. Именно на основе материалов, зафиксированных в селе Вывенка в 1970-е гг., были написаны два грамматических очерка: работа И. А. Мельчука «Модель спряжения в алюторском языке» (1973) и фундаментальное описание «Язык и фольклор алюторцев» (2000), подготовленное А.Е. Кибриком, С. В. Кодзасовым, И. А. Муравьевой.
Носители алюторского диалекта алюторского языка занимают восточное побережье Камчатского перешейка, так же, как и носители карагинского диалекта, однако поселения карагинцев были расположены по побережью несколько южнее. Потомки карагинцев в настоящее время проживают в с. Карага, с Тымлат и пос. Оссора Карагинского района. Карагинский диалект обладает настолько специфичными чертами, что в лингвистике появилась точка зрения, согласно которой карагинский представляет собой отдельный язык. Данную гипотезу выдвинул О. Мудрак и аргументировал её в предисловии к «Этимологическому словарю чукотско-камчатских языков» (2000). Из трех диалектов (алюторского, паланского и карагинского) наименее сохранным к настоящему времени является карагинский, что связано с малочисленностью данной этнической группы. По свидетельству С. Н. Стебницкого, в 1930-е гг. численность карагинцев не превышала 300 человек. Исследовательница алюторского языка А. А. Мальцева в ходе экспедиции в с. Карага в 2000 г. отметила, что из 182 жителей коренной национальности, родным языком владело не более 10 человек, все эти люди были пожилого возраста. В статье 2017 г. А. А. Мальцева отметила, что на данный момент карагинский диалект не имеет «спонтанных носителей», то есть в настоящее время, по её мнению, нет людей, способных свободно говорить на карагинском диалекте [Мальцева, 2017: с. 65].
В отличие от носителей карагинского и алюторского диалектов алюторского языка говорящие на паланском диалекте занимали западное побережье Камчатки.
Юго-западный (паланский) диалект алюторского языка сохранился до настоящего времени. Говорящие на этом диалекте проживают преимущественно в с. Лесная Тигильского района, а также в пгт Палана. Первые упоминания о селе Лесная (этническое название В’эемлэн ‘излом реки’) относятся к середине XVIII в. Село является национальным, в отличие от Паланы, административного центра Корякского округа, так как приток приезжего населения в Лесную небольшой. В селе Лесная, расположенном в сотне километров от Паланы и отделенном от неё горным хребтом, сложилась благоприятная для сохранения диалекта языковая ситуация. На протяжении ряда лет с 1999 г. в Лесную приезжал немецкий философ-антрополог Эрих Кастен. Он целенаправленно вел видеозапись исполнения нымыланских обрядов, записывал фольклорные тексты, рассказы об обычаях, автобиографические нарративы на лесновском говоре юго-западного (паланского) диалекта алюторского языка. По возвращению в Германию он выпускал сборники на национальном языке с переводами на русский и английский. В результате он подготовил 8 изданий, часть тиража привез в Лесную. Такое пристальное внимание к проблеме сохранения алюторского языка получило поддержку и со стороны коренного населения, признание родного языка как ценности способствовало увелич языковой традиции. Носители юго-западного (паланского) диалекта проживают и в пгт Палана, при этом некоторые из них ведут образовательную деятельность, участвуют в новостных радиовыпусках, готовят к печати тексты на паланском диалекте алюторского языка. В частности, носительница паланского диалекта Анна Петровна Богоявленская является автором «Топонимического словаря коряков севера Тигильского района» (2020). При содействии японской лингвистки Юкари Нагаяма в 2021 г. были изданы автобиографические рассказы, среди которых есть и тексты-самозаписи носительниц паланского диалекта А. П. Богоявленской и С. Н. Наяновой [Язык и жизнь, 2021].
2. Краткая история изучения
Первые публикации на корякском и алюторском языках представлены в работе В. Г. Богораза «Koryak texts» (1917). Начало теоретического исследования алюторского языка связано с деятельностью С. Н. Стебницкого, который в полевых условиях записывал образцы алюторского фольклора: в 1927–29 гг. (с. Кичига Карагинского р-на), в 1933–34 гг. (с. Культбаза Олюторского р-на) и опубликовал ряд статей по грамматическим особенностям алюторского диалекта. К сожалению, в 1930-е гг. при подготовке к изданию тексты на алюторском языке были переведены на чавчувенский диалект корякского языка и опубликованы в исправленном виде. В 1950-е гг. фольклорные тексты на алюторском записывал И. С. Вдовин. Однако по большей части записи И. С. Вдовина пока остаются не изданными. В 2000 г. московские лингвисты А. Е. Кибрик , С. В. Кодзасов, И. А. Муравьева опубликовали 6 текстов исторических преданий из общей коллекции полевого материала, собранного И. С. Вдовиным и 35 текстов, записанных участниками московской экспедиционной группы в 1970-е гг. Московские лингвисты провели локальное исследование вывенковского (северо-восточного) говора алюторского языка. На основании собранного полевого материала по языку алюторцев были подготовлены: грамматический очерк И. А. Мельчука «Модель спряжения в алюторском языке» (1973) и кандидатская диссертация И. А. Муравьевой «Сопоставительное исследование морфонологии чукотского, корякского и алюторского языков» (1979). На основании собранных в 1970-е гг. полевых материалов в 2000 г. А. Е. Кибрик, С. В. Кодзасов, И. А. Муравьева опубликовали исследование «Язык и фольклор алюторцев», которое помимо грамматического описания содержит тексты на алюторском языке с поморфемной разметкой (глоссированием) и корневой словарь вывенковского (северо-восточного) говора алюторского языка.
В 1980 г. был издан грамматический очерк А. Н. Жуковой «Язык паланских коряков», посвященный описанию фонетических и грамматических особенностей паланского (юго-западного) диалекта алюторского языка. А. Н. Жукова безапелляционно отстаивала гипотезу, согласно которой алюторский является диалектом корякского языка. Категоричность позиции А. Н. Жуковой существенно тормозила процесс изучения алюторского языка и блокировало саму возможность публикации текстов на нем в 1970–80-е гг.
С начала 1990-х гг. полевую работу в местах компактного проживания оседлых коряков-нымыланов (алюторцев) параллельно начинают вести лингвисты А. А. Мальцева и Ю. Нагаяма. На основе полевых исследований А. А. Мальцева подготовила грамматический очерк, посвященный глагольной морфологии (1998), и обширный ряд статей по вопросам грамматики чукотско-корякских языков и алюторского языка, в частности.
Изучением алюторского языка на протяжении тридцати лет занимается японская исследовательница Юкари Нагаяма, которая с 1992 года ведёт экспедиционную работу в населённых пунктах полуострова. Часть полевых материалов, записанных Юкари Нагаяма в ходе интервью с коряками-нымыланами на алюторском языке, была опубликована в двух книгах серии «Материалы по языку алюторцев» (2015, 2022). Обе книги содержат образцы фольклорных сказок, а также рассказы нымыланов об обычаях и традициях. На основе записанных текстов, а также с учётом опубликованных словарей, Юкари Нагаяма совместно с носителями алюторского языка Владимиром Михайловичем Нутаюлгиным и Лидией Иннокентьевной Чечулиной подготовила два тома «Нымыланско-русского словаря» (2017, 2019). В настоящее время Юкари Нагаяма продолжает вести работу по расшифровке и публикации материалов на алюторском языке, в сфере её внимания прежде всего тексты на собственно алюторском (северо-восточном) диалекте алюторского языка.
В 1999 г. экспедиционные исследования в с. Лесная, где проживают носители паланского (юго-западного) диалекта алюторского языка, начинает немецкий этнограф Эрих Кастэн. При его содействии в период с 2011 по 2017 гг. была издана серия из 8-ми сборников с текстами на алюторском языке с переводом и комментариями этнографического характера.
В настоящее время работу по записи, расшифровке и публикации образцов алюторского фольклора последовательно ведет сотрудник КамГУ им. Витуса Беринга, этнический алюторец, А. А. Сорокин, который расшифровал и подготовил к печати национальные тексты в фольклорно-этнографических сборниках, изданных Камчатским центром народного творчества (2015, 2016, 2017). Экспедиционную работу в местах проживания коряков-нымыланов ежегодно ведут работники Камчатского центра народного творчества, и в частности, М. Е. Беляева. Отснятые видеоматериалы регулярно размещаются на сайте КЦНТ.
Изучением нымыланской песенной традиции с 2017 г. занимается этномузыколог Е. Л. Тирон, она ведет работу по записи, расшифровке и анализу личных песен коряков Камчатки.
3. Основные лингвистические сведения
Этот раздел содержит описание собственно алюторского языка. Данные родственных диалектов не приведены.
Как и корякский, алюторский язык относится к чукотско-корякским (чукотско-камчатским) языкам. По морфологической классификации алюторский, как и другие языки этой языковой семьи, относится к агглютинативным. Формы слов образуются при помощи аффиксальной агглютинации. Используются три типа аффиксов: префиксы, суффиксы и конфиксы.
Существительные, прилагательные, глаголы изменяются по числам и лицам. Грамматическое значение передается соответствующим аффиксом. Например, в структуре существительных показатель единственного числа имеет несколько вариантов выражения: нулевой показатель, повтор корня, суффикс -ӈа, суффикс -н, суффикс -лӈын, каждый из которых закреплен за определенным рядом основ.
Примеры изменения существительного по числам
Ед. ч.
Мн. ч.
гырник ‘зверь’ (нулевой показатель формы ед. ч., Им. п.) зверь.ABS.sg
В алюторском языке существительные могут употребляться в форме двойственного числа: в’аям-ти ‘две реки’ (река-ABS.du), унюню-т ‘два ребенка’ (ребенок-ABS.du), однако в современных алюторских текстах существительные в форме двойственного числа встречаются не так часто. Возможно, категория двойственного числа была вытеснена на периферию под влиянием русского языка, в котором эта форма не является продуктивной моделью словоизменения и сохранилась как реликтовая.
По падежам изменяются только существительные в единственном числе.
Существительные и прилагательные изменяются по лицам.
Примеры изменения существительных и прилагательных по лицам
В чукотско-корякских языках прилагательные не изменяются по падежам, поэтому в косвенных формах согласование между существительным и зависимым от него прилагательным может достигаться за счет инкорпорации. Качественная основа, будучи зависимой, может присоединяться к основе определяемого существительного как элемент инкорпоративного комплекса.
‘Отправился Куткынняку к китовому селению’ (букв. ‘к кито-селению’).
Ыӈэ наӄам г’ат мисъаратгəсӄəн гаёг’ылин.
əŋe naqam ʔat misʔa-ratɣ-ə-sq-ə-n
вот только ведь красивый=поляна=E=NMLZ.поверхность=E=ABS.sg
ɣa-joʔ-ə-lin
PP-достичь-E-3sgP
‘Ну вот, дошел до красивой поляны’ (букв. ‘красиво-поляна достигнута [им]’).
Ынпыӄлавул амок г’аӄав’анныльын.
әnpә-qlavul amok ʕaqa-wannә-ljʔ-ә-n
старый-муж ох! дрянной-зуб-ATR-E-ABS.sg
‘Старик ведь с плохими зубами’ (букв. ‘Старик ведь плохо-зубый’).
Если существительное употреблено в форме Именительного падежа (абсолютива), то нет строгих закономерностей, будет ли инкорпорироваться основа зависимого прилагательного. Так, в сказке «Куткынняку и Краб» в пределах одного предложения использованы оба варианта:
‘Завтра утром дай мне кругло-каменные-штаны, кругло-каменную одежду дай мне!’ На данном примере хорошо видно, что между существительным и зависимым от него прилагательным может отсутствовать согласование в форме числа.
Инкорпорироваться может не только основа зависимого прилагательного, но и основа зависимого существительного.
Нумал ын гаписгынтываллин.
numal әn ɣa-pisɣ-ә-ntәval-lin
снова ведь PP-пища-E-поставить-3sgP
‘Снова ведь поставили для него еду’ (букв. ‘еда-поставлена’). В этом предложении глагол в форме результатива (причастия прошедшего времени) гаписгынтываллин представляет собой инкорпоративный комплекс. К стержневой основе -нтыват- (тытватык ‘ставить’) слева присоединяется основа писг- (писгын ‘пища’).
Ылла ту унюню галӄыллаӈ ывынг’ыйисик
әlla tu unjnju ɣa-lqәl-laŋ әvәnʔә-jisi-k
мама и ребёнок PP-уйти-3plS ягода-собирать-INF
‘Мама и ребёнок ушли ягоду собирать’ (букв. ‘ягодо-собирать’).
Использованный в этом предложении глагол ывынʔыйисик ‘собирать ягоду’, состоит из двух основ, стержневой является глагольная основа йиси- (йисик ‘собирать’), а зависимой – основа существительного ывынъын ‘ягода’
В составе инкорпоративного комплекса в качестве стержневой может выступать и основа наречия, например:
Наӄам ат Ӄуткынняӄу в’аямтакрыӈ пыгыльʔатыткын.
naqam at qutqәnnjaqu wajam-takr-ә-ŋ
сразу ведь PN:Куткынняку река-вниз-E-ADV
pәɣ-ә-ljʔat-ә-tkәn
поплавок-E-VBLZ.habit-E-IPFV
‘И вот Куткынняку вниз-по-реке плывёт”. К основе наречия такрыӈ ‘вниз’ слева присоединяется основа существительного в’аям ‘река’.
Для алюторского языка, так же, как и для других языков чукотско-корякской семьи, характерно субъектно-объектное спряжение глаголов. Грамматические показатели непереходного глагола соотносятся с субъектом действия.
Ыӈэ г’оро кытаван гав’в’авлин Ӄутӄынняӄу.
əŋe ʕoro kəta.van ɣ=awwav=lin qutqəņņaqu
вот потом обязательно PP=отправиться=3sgS PN:Куткынняку
И вот, потом всё равно отправился Куткынняку.
В данном случае в структуре неперехолного глагола гав’в’ав’лэн кодируется субъект действия. который в предложении выражен существительным в форма Абсолютива.
В том случае, если глагол переходный, то в структуре формы причастия прошедшего времени кодируется пациенс действия
Ыӈэ гайог’ылин в’аям ынӈин Ӄутӄынняӄунак.
əŋe ɣa=joʔ=ə=lin wajam ənŋ=in qutqəņņaqu=na=k
вот PP=достичь=E=3sgP река этот=REL.sg PN:Куткынняку=SG=LOC
Подошел (к реке) этот Куткынняку. Букв. ‘И вот, достигнута река [Большим Вороном] Куткынняку’
Алюторский язык по своему синтаксическому строю является эргативным. Существительное или местоимение в функции прямого объекта (пациенса действия) употребляется в форме абсолютива, а в функции агенса действия – в форме Локатива или Эргатива.
В структуре переходных глаголов присутствуют аффиксы, указывающие на агенса и пациенса действия:
Пысаса ӄун, мыньы-ньсуссымавла-тык.
pәsasa qun mәnjә-nj-cuccәmav-la-tәk
погоди! ка 1nsgA-E-CAUS-снарядиться-PL-2nsgP
Погоди-ка, мы-снарядим-вас [в дорогу].
От любого непереходного глагола можно образовать переходный при помощи префиксального показателя переходности. Например, в алюторском языке есть глагол суссымавык ‘приготовиться, снарядиться’, от которого при помощи префикса т- образован переходный глагол тысуссымавык ‘снарядить’.
Непереходный глагол чаюк ‘пить чай’ образован от заимствованного существительного чай путём присоединения глагольного суффикса -у, значение которого ‘получить, употребить, добыть то, что обозначено в основе’.
Эм-ӄун мынcаюламык!
em=qun mәn-saj-u-la-mәk
ну-ка! 1nsgS-чай-VBLZ.употребить-PL-1nsgS
Давай-ка попьём чаю!
От непереходного глагола чаюк ‘пить чай’ при помощи префиксального показателя переходности (каузатива) образуется переходный глагол, значение которого ‘поить чаем’:
4. Наиболее яркие в типологической и ареальной перспективе лингвистические характеристики.
Для всех языков чукотско-корякской языковой семьи (корякского, алюторского, чукотского, керекского) характерен процесс инкорпорации: спонтанно, в потоке речи в пределах одной словоформы могут объединяться несколько основ (как правило, две, реже – три). Некоторые из таких инкорпоративных комплексов лексикализуются, т.е. начинают употребляться чаще и «превращаются» в самостоятельное слово, которое заносится в словарь. Так, для обозначения реалии ‘спинной плавник’ в русском языке требуется словосочетание, а в алюторском достаточно одного слова, которое представляет собой инкорпоративный комплекс: таӄатг’ым. В слове выделяются стержневая основа -тыг’ым (г’ытг’ым ‘кость’), к которой слева присоединяется основа таӄ- (таӄатаӄ ‘горб’)
Внутренняя форма некоторых слов указывает на метафорическое отражение действительности в языке. Например, такое понятие как ‘возвышенность’ в алюторском языке передается словом таӄэпын – букв. ‘надетый горб’, в слове выделяются глагольная основа эп- (эпык ‘надеть’) и основа существительного таӄ- (таӄатаӄ) ‘горб’. По-алюторски бабочка милгыӈтасъын – букв. ‘приходящий(ая) за огнём’. К основе милг- (милгын ‘огонь’) присоединяется суффикс -ӈта ‘идти за тем, что указано в основе’ и показатель деятеля -съ (-лъ).
В алюторском языке нет предлогов, поэтому особенности местоположения предмета передаются при помощи суффиксов.
Так значение ‘на поверхности’ выражается суффиксом -лӄ. Например:
мимльыльӄык ‘на поверхности воды’ (мимль- – основа слова мимыл ‘вода’),
г’ыльльӄык ‘на поверхности снега’ (г’ыль- – основа слова г’ылг’ыл ‘снег’).
1. Кибрик, Кодзасов, Муравьева «Язык и фольклор алюторцев». 2000.
2. Нагаяма Ю. «Очерк грамматики алюторского языка». 2003.
3. Жукова А.Н. «Язык паланских коряков».
4. Куребито Т., Куребито М., Нагаяма Ю., Оно Ч., Язу М. «Сравнительный базовый словарь языков чукотско-камчатской языковой семьи: 1» (Comparative Basic Vocabulary of the Chukchee-Kamchatkan Language Family). 1. 2001.
5. Жукова А. Н., Куребито Т. Три диалекта (северо-восточный, юго-западный и юго-восточный диалекты) – в «Базовом тематическом словаре корякско-чукотских языков». Токио, 2004.
Работы по этнологии:
1. Вдовин И.С. Очерки этнической истории коряков. Л., 1973.
2. Иохельсон В.И. Коряки. СПб., 1997.
3. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В., Муравьева И.А. Язык и фольклор алюторцев. М., 2000. Муравьева И.А. Локативные серии: словоизменение или словообразование // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 53. No 3. 1994. С. 39–43. Избранные работы по отдельным аспектам грамматики:
4. Муравьева И.А. Сопоставительное исследование морфонологии чукотского, корякского и алюторского языков: дис. канд. филол. наук. М., 1980.
5. Муравьева И.А. Типология инкорпорации.: дис. докт. филол. наук. М., 2004. 62 с.
6. Мальцева А.А. Морфология глагола в алюторском языке. Новосибирск, 1998.
7. Скорик П.Я. К вопросу о сравнительном изучении чукотско-камчатских языков // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1958. Т. 17. Вып. 6. С. 534–546.
8. Стебницкий С.Н. Основные фонетические различия диалектов нымыланского (корякского) языка // Сборник памяти В.Г. Богораза. Л.: Издательство Академии наук СССР, 1937. С. 285–306.
9. Fortescue M. Comparative Chukotko-Kamchatkan Dictionary. Berlin: Mouton de Gruyter, 2005.
10. Fortesque M. Eskimo Influence on the Formation of the Chukotkan Ergative Clause // Studies in Language. 21: 2. 1997. P. 369–409.
11. Nagayama Yu. Factors for Language Decline in the Russian Far East: A Case of the Alutor in Kamchatka // Acta Slavica Iaponica. Issue 25. 2008. P. 187–202.
В
идеозаписи речи
1. Лингвистическая экспедиция в Вывенку, 2008 год
ссылка
(тайм-коды: 8:10-19:40; 20:20-31:00)
2. Лингвистическая экспедиция на север Камчатки, 1971 год
ссылка
(тайм-коды: 9:30-10:15; 14:10-14:20)
Фото носителей языка
1. Дария Павловна Уварова (1930 г.р., уроженка с. Анапка Карагинского района КАО, алюторское имя «Амма») демонстрирует сшитый ею колчан из оленьих шкур (Тымлат, 2000 г.) – Ю. Нагаяма. Материалы по языку нымыланов-алюторцев. Саппоро, 2015.
2. Абрам Абрамович Улей (1914-2003, уроженец с. Олюторка Олюторского района КАО, алюторское имя «Ули» – справа) в своем доме С.В. и Т. Н. Голиковыми (Тиличики, 2002 г.) - Ю. Нагаяма. Материалы по языку нымыланов-алюторцев. Саппоро, 2015.
3. Матрена Павловна Ивнако (1928 г.р., уроженка с. Анапка Карагинского района КАО) в своей квартире (Хаилино, 2002 г.) - Ю. Нагаяма. Материалы по языку нымыланов-алюторцев. Саппоро, 2015.
4. Савелий Васильевич Голиков (1932 г.р., уроженец с. Анапка Карагинского района КАО, алюторское имя «Санва») на рыбалке с сыном Алкесеем (р.Анапка, 2002 г.) - Ю. Нагаяма. Материалы по языку нымыланов-алюторцев. Саппоро, 2015.
5. Мария Иннокентьевна Притчина (1926-2008, уроженка с. Анапка Карагинского района КАО, алюторское имя «Рыбъойи») в сшитой ею кухлянке (Петропавловск-Камчатский, 2000 г.) - Ю. Нагаяма. Материалы по языку нымыланов-алюторцев. Саппоро, 2015.
